Оставалась лишь одна загвоздка. Верней, три.
Три женские роли.
– Ну, Марию я могу взять на себя, – сказал Крайнер, подкрутив локон цвета ясеневой стружки. – И, кажется, у нас есть Себастьян и Виола в одном лице. Но где взять Оливию?
– Я как раз думал, что из тебя получилась бы Виола, – возразил Торвальд. – Насчет Себастьяна и Виолы я согласен. А Марию мог бы сыграть… например, Стейн.
– Бриться отказываюсь, – возразил старпом. – Берите Петера или Линда – они бреются. А я организатор по свое природе. Я режиссёр.
– Линд деревянный, – поморщился Крайнер. – А Мария – комический персонаж. Линд все испортит.
– Слушайте, а может, поставим «Генриха Пятого?» – Стейн пролистал заголовки. – Там всего две женские роли: Екатерина и Алиса.
– «Гериха Пятого»? На Рождество? – Торвальд слегка поморщился.
– Ты еще «Тита Андроника» предложи, – поддержал Холмберг. – Нет, даже если мы изгадим комедию, народ посмеётся, а это уже полдела. Но изгадить хорошую трагедию…
– Тогда «Укрощение строптивой»? – старпом сдавался не так легко, как в мечном поединке.
– Хельга будет просто в восторге, – в сарказме Торвальда можно было вымачивать мясо кракена.
– Нет, я за «Двенадцатую ночь», – Холмберг даже поднял руку. – Из Вальне, к примеру, выйдет шикарный Мальволио.
– Вальне мы арканом не вытащим на сцену. И у нас даже ещё нет согласия тех, кого мы тут выдвинули на роли.
– Моё – есть, – сказал Крайнер. – Но я предпочел бы играть Марию. Если Себастьян окажется на полторы головы ниже меня – будет не дренгскапр.
– Так ведь комедия, – пожал плечами Холмберг. – Капитан, а чего это вы скромничаете? Роль герцога Орсино написана прямо для вас.
– Я возьму ту роль, на которую мы не найдем человека, – сказал Торвальд.
– Себастьян с Виолой из тебя все равно не выйдут. У тебя слишком мужественный баритон.
– Это верно, – Торвальд набрал нужный код внутренней связи. – Матрос Огаи, подойдите в рубку.
Дик появился через несколько минут – с закатанными до локтя рукавами и в странных пятнах на одежде: господин Бадрис, не желая предаваться праздности, препарировал чужого бота, а Дик при этом помогал.
– Вызывали, сэр?
– Ты нам смертельно нужен, – сказал Стейн. – Выручай. Кроме тебя некому.
– А что нужно сделать, сэр?
– Сыграть в пьесе Шекспира.
– Шекспира? – юноша пристально глянул старпому в глаза: не насмешничают ли над ним. – Но это… это… просто здорово!
– Ты знаком с Шекспиром?
– Да, сэр. Миледи давала мне книгу. Ничего прекрасней я в жизни не читал – кроме «Синхагакурэ», конечно, и блаженного Иоанна Оксонского, и…
– Понятно, – оборвал его Стейн. – А пьеса «Двенадцатая ночь» тебе знакома?
– Нет, сэр. Но раз ее написал Шекспир – значит, она хорошая.
– Изумительно, – улыбнулся Торвальд. – Там есть роль прямо для тебя, Ран. Очень сложная. Как сказал Стейн – кроме тебя, не справится никто.
– Я слушаю, сэр.
– Нужно сыграть близнецов. Брата и сестру. Они не появляются на сцене одновременно, так что раздваиваться тебе не придется. Да ты сядь, это разговор не на пять минут.
– Сыграть брата и сестру? – Дик опустился в кресло. – Женщину?
– Добро пожаловать в клуб, – Крайнер игриво помахал рукой. – Я тоже буду играть женщину.
Это он сделал зря, подумал Торвальд, увидев, как закостенели плечи паренька.
– Во времена Шекспира, – сказал он. – Все женские роли играли мужчины. А у нас на корабле женщин просто нет. Спасай.
– Брата, брата тоже нужно сыграть, – торопливо напомнил Холмберг. – Он славный малый. Ты сам иногда так себя ведешь.
– А сестра большую часть времени притворяется мальчиком, – добавил Торвальд. – И тебя никто не переоденет в женское платье – на двести морских миль вокруг ни единого платья просто нет.
– Это факт, – подтвердил Стейн. – Даже на «Юрате» дамы носят те же рабочие робы, что и мы. Хотя по иронии судьбы «роба» значит именно «платье».
– И ваш синдэнский хабит все равно похож на женскую юбку, – брякнул Холмберг.
– Я не в Синдэне! – огрызнулся Дик.
– Извини, – Торвальд выставил перед собой руки. – Но кроме тебя, и правда некому.
– Ладно, – вздохнул Дик. – Давайте пьесу.
Пока он читал первую страницу, все напряженно ждали.
– «Представь меня как евнуха ему…» А что такое евнух?
– М-м… в давние времена, – начал объяснять Торвальд, – чтобы дольше сохранить красоту и детский голос мальчиков, им иногда отрезали…
– Понял, это здесь называют «кургар», – Дик сжал губы почти до белизны. – Ладно, посмотрим, что там дальше.
Он почитал еще и вздохнул с несколько более смягченным выражением лица.
– Мне это совсем не нравится, сэр, но раз так надо, я сделаю.
Когда он вернулся и объяснил господину Бадрису, зачем его вызывали, эколог неожданно оживился и набрал код рубки.
– Господин Нордстрем, я тут услышал, что вы намерены развлечься постановкой «Двенадцатой ночи»… Так я хочу спросить: вакантна ли все еще роль дядюшки Тоби?
Однако первая же репетиция в пустой столовой показала, что не так все просто. Дик добросовестно выучил текст, но произносил его с таким видом, что Стейн, взявшийся за режиссуру, готов был биться головой в переборку:
– Эта Виола сейчас зарежет любого, кто попробует улыбнуться! Мы ставим комедию, Ран. Ко-ме-ди-ю! Люди будут смеяться. И что, ты каждый раз будешь столбенеть?
– Извините, сэр. Я, наверное, плохой актер.
– Это дело наживное, – не сдавался Стейн. – Нужно только работать. Как можно больше!
– У нас всего-то две недели, – напомнил Торвальд.
– И за эти две недели нужно выложиться как следует! Ран, давай, напрягись – у нас ведь нет близнецов, кроме тебя!
– Он и так напряжен сверх всякой меры, – пробормотал Бадрис.
Дика вдруг осенило. Он понял, как избавиться от этого унижения.
– Но у нас есть близнецы!
– А ведь верно, – Бадрис приподнял брови. – Тридцать шесть человек…
– Гемы? – сообразил Торвальд. – Хмм, а почему нет.
– Ох, сомневаюсь я, что гемы смогут изобразить нам Себастьяна и Виолу, – качнул головой Стейн.
– Не попробуем – не узнаем. Ран, приведи сюда трех-четырех самых молодых и сообразительных.
Дик привел Черпака, Клёпку, Гамбу, Твердого и Умника. Торвальд начал объяснять задачу.
– То, что мы делаем – это игра, где каждый представляет какого-нибудь героя давней истории. История – про парня и девушку, брата и сестру, которые попали в кораблекрушение. Каждый думал, что другой погиб, но на самом деле выжили оба. Они попадают в одну страну, где не знают никого, и там все постоянно ошибаются, принимая одного за другого. Это очень смешно, поэтому истории зовется комедией. Нам нужен кто-нибудь, чтобы сыграть этих парня и девушку.
