— Ты?.. — удивился старик и нахмурился. Крепко о чем-то задумавшись, но, наконец, ответил: — Ты можешь…
Уже вдвоем, подставляя под одну лямку такие неравные по силе плечи, они несли свой тяжкий груз. «Выдается горе! Настоящее горе! Безутешное…» — начинал выкрикивать старческий голос. «Выдается за деньги! Чем больше горя вы у нас возьмете, тем больше денег за него получите!» — подхватывал молодой сильный, но еще неуверенный голос.
И в тот момент, когда два странных человека начали горе мыкать сообща, неожиданно сверкнула молния, раздался гром и хлынул фонтан.
«Дождь пошел кверху ногами! Дождь пошел кверху ногами!» — раздавались крики на улице, и заметавшиеся в панике прохожие по привычке раскрывали зонтики, но от этого, понятно, становились мокрее. Наиболее быстросоображающие и предприимчивые из них вскакивали на лавочки и, обращаясь друг к другу, не скрывали своей радости: «Хорошо, когда есть крыша под ногами!»
— Дождь пошел, — обратился молодой человек к старику, посмотрел вверх, подставляя лицо крупным теплым каплям.
— Да… да… — ответил тот, улыбнулся и поправил своего спутника, не дождь, a целый ливень…
Приоткрыв крышку сундука, он достал зонт, раскрыл его, и капли самого настоящего летнего ливня бойко застучали по крыше над их головами.
КОСМИЧЕСКИЕ
ЯМБЫ
ГАРОЛЬД РЕГИСТАН
●
1
Пускай ученые куражатся,
Раздев частицы догола.
Пускай им, очень умным, кажется,
Что тем частицам нет числа.
Пускай, как в куклы,
В относительность
Всю жизнь играют чудаки.
Проста суровая действительность.
И всем Эйнштейнам вопреки
Последний век — есть и у вечности.
И у бессмертья — смерть удел.
И есть конец — у бесконечности.
У беспредельности — предел!
2
Где взять на вечность разрешенье?!
Проси ее иль не проси —
Земля вершит свое вращенье
Вокруг придуманной оси.
Как будто глобус крутит кто-то,
Ладонью жесткою гоня.
И каждым новым оборотом
День вычитает из меня.
Земли корявая громада
Летит в космическую даль.
И ничего-то ей не надо.
И ничего-то ей не жаль.
Да и откуда взять ей жалость —
Пять миллиардов лет она
Сквозь вечный мрак и холод мчалась.
И столько же лететь должна,
Пока сорвется атмосфера,
Погибнут травы и зверье…
Так почему ж всесильна вера
В то, что бессмертно бытие?!
3
Пускай не стоит ни черта
И вызывает смех порою
Моя слепая доброта
И жажда жертвовать собою.
Когда в насмешку слышу злость,
Мне только больно и печально, —
Я на земле всего лишь гость.
Причем не званый, а случайный.
И все же в дом она меня
Ввела.
Поля как стол накрыла.
Сияньем солнечного дня
И женской лаской озарила.
Так как же не воздать добру
Добром
За счастье жить на свете…
А в то, что все-таки умру,
Не верю,
Как не верят дети.
4
А то, что смертью мы зовем,
Всего лишь — краткий миг распада.
Но миг прощанья с бытием
И есть, наверно, вечность ада.
Когда, молекулы круша,
Оскалясь в диком крике немо,
Из тела рвется
Не душа,
А электрическая схема.
Еще в той замкнутой цепи
«Я» — существуя —
Формы просит.
Но вдаль, как ветер пыль в степи,
Ее вихрь Времени уносит.
Она еще жива. Жива.
И видит дом. И видит поле.
По ней неслышные слова
Скользят, исполненные боли.
Но первой же грозы удар
По этой схеме оголенной
Цепь разорвет.
И жизни в дар
Падут на землю электроны.
5
А физики все ищут гравитон.
Он должен быть —
Теории согласно.
Эксперименты сложны и опасны,
Но — хоть планета вдрызг! —
Найдется он.
Нашли же даже кванты, черт возьми!
Пересчитали странные частицы…
Куда, куда он мог запропаститься?!
Тут всем рискнешь —
Планетой и людьми.
Мир в черную дыру
Не жаль загнать.
Ведь если не отыщешь гравитона,
Эйнштейна надо кем-то заменять,
Как заменил он
Старого Ньютона.
О суета сует.
Ты мельтешишь
Не только на экране и в эфире.
Всесильна ты не только в макромире,
И в микромире тоже ты царишь.
А сердце жжет легенда,
Что была
Соседкою Юпитера и Марса
Планета,
Всех других планет прекрасней,
Чья жизнь
И нам, землянам,
Жизнь дала.
И звалась та планета
Фаэтон —
Рожденная для света и порыва,
Она погибла в судороге взрыва…
Быть может, там искали гравитон.
6
Не все по полочкам разложишь,
Не все по колбам разольешь.
Не все разделишь и умножишь.
И точной формулой убьешь.
Я этих тонкостей науки,
Как черти ладана, боюсь.
И поднимаю к небу руки.
И говорю:
— Сдаюсь! Сдаюсь!
Рубите! Режьте! Не жалейте! —
Мои ученые дружки.
В распиленной на части флейте
Ищите формулу тоски.
И докажите беспристрастно,
Любовь по стеклам распластав,
Что у счастливой
И несчастной —
Один химический состав.
А я сдаюсь.
Я поднял руки…
И радостно мои друзья
Кричат о торжестве науки…
И не решусь им снова я
Сказать, что видел странный сон:
Земля, как женщина, кричала.
А вышка хмуро нефть качала.
И кровь стекала под уклон.
Суровый Солнца лик к степи
Склонился огненною точкой
И говорил:
— Молчи!.. Терпи!..
Не плачь, Земля!.. Не надо, дочка!..
Поверь, они не дикари.
Они, как все на свете дети,
Готовы все сломать на свете,
Чтоб посмотреть —
А что внутри?!
Они когда-нибудь поймут,
Что стоит разделить частицу,
В ней — новых тысяча таится,
А в новых — сонмы новых ждут.
Не разделять — соединять —
Вот назначенье человека.
Поверь, что не пройдет и века —
Они в тебе признают мать.
И созидать миры начнут,
Чтоб повторить твой облик милый,
И первое свое светило
В честь деда
Солнцем назовут!
