- Есть ли у вас какой-либо план действий, капитан Сервадак?
- По правде сказать, никакого.
- Да не может быть, - вмешался Бен-Зуф, - неужели такие ученые господа, как вы, не в обиду вам будь сказано, не сумеют повернуть эту чертову комету туда, куда им заблагорассудится?
- Во-первых, мы не ученые, Бен-Зуф, - отвечал капитан Сервадак, - а если бы и были учеными, то ничего не могли бы поделать. Сам видишь, разве Пальмирен Розет, настоящий ученый…
- Грубиян он, вот кто! - вставил Бен-Зуф.
- Хоть бы и так, все же он настоящий ученый, - а разве он мог помешать своей комете вернуться на Землю!
- Тогда на кой черт нужна наука?
- Чаще всего на то, чтобы понять, как мало мы еще знаем! - отвечал граф Тимашев.
- Господа, - выступил лейтенант Прокофьев, - не подлежит сомнению, что встреча с Землей угрожает нам многими опасностями. Если хотите, я их перечислю, и мы посмотрим, можно ли с ними бороться или по крайней мере избежать их гибельных последствий.
- Говори, Прокофьев! - приказал граф Тимашев.
Все они так спокойно рассуждали о грозящей катастрофе, что можно было подумать, будто она их нисколько не касалась.
- Господа, - продолжал лейтенант Прокофьев, - надо прежде всего уяснить себе, каким образом может произойти новая встреча кометы с земным шаром. Дальше мы увидим, чего можно опасаться и на что надеяться в каждом отдельном случае.
- Как нельзя более логично, - заметил капитан Сервадак, - не забудьте только, что оба светила несутся навстречу друг другу и что в момент столкновения их скорость достигнет девяноста тысяч лье в час.
- Прямо-таки два курьерских поезда! - позволил себе добавить Бен-Зуф.
- Разберем же, как может произойти столкновение, - продолжал лейтенант Прокофьев. - Удар будет либо боковой, либо лобовой. В первом случае Галлия может лишь слегка задеть Землю, как в первый раз, отколов от нее часть поверхности, и снова унестись в пространство. Но при этом ее орбита, вероятно, изменится, и, если мы останемся в живых, у нас будет мало надежды вновь увидеть наших ближних.
- Это пришлось бы по вкусу Пальмирену Розету, но вовсе не нам, - заметил рассудительный Бен-Зуф.
- Оставим в стороне эту гипотезу, - возразил граф Тимашев. - Мы достаточно изучили на опыте ее преимущества и недостатки. Обсудим прямое столкновение, иначе говоря тот случай, когда Галлия, ударившись о Землю, останется там навсегда.
- Точно бородавка на роже, - вставил Бен-Зуф.
- Помолчи, Бен-Зуф, - сказал Гектор Сервадак.
- Слушаю, господин капитан.
- Посмотрим, - продолжал лейтенант Прокофьев, - каковы будут последствия прямого столкновения. Прежде всего надо принять во внимание, что поскольку масса Земли значительно превосходит массу Галлии, то скорость земного шара при встрече не изменится и он унесет комету с собой.
- Принято во внимание, - сказал капитан Сервадак.
- Итак, господа, в случае прямого столкновения Галлия ударится о Землю либо той частью своей поверхности, которую занимаем мы, либо противоположной стороной, либо одним из своих полюсов. Причем во всех этих случаях у живых существ, ее населяющих, не будет никакой возможности спастись.
- Объяснитесь точнее, лейтенант, - попросил капитан Сервадак.
- Если в момент столкновения удар придется в то место экватора, где мы находимся, мы будем раздавлены.
- Ясно как день! - заметил Бен-Зуф.
- Если мы окажемся на противоположной стороне, то опять-таки будем раздавлены, ибо внезапная остановка равносильна толчку, - мало того, мы еще неизбежно задохнемся. В самом деле, галлийская атмосфера сольется с атмосферой земной, и на вершине горы высотою в сто лье, которую образует Галлия на земной поверхности, нам нечем будет дышать.
- А если Галлия ударится о Землю одним из своих полюсов? - спросил граф Тимашев.
- В этом случае, - ответил лейтенант Прокофьев, - нас подбросит вверх со страшной силой и при падении мы разобьемся насмерть.
- Превосходно! - отозвался Бен-Зуф.
- Вдобавок, если допустить невероятный случай, а именно, что ни одна из этих гипотез не осуществится, мы все равно неминуемо сгорим.
- Сгорим? - удивился Гектор Сервадак.
- Да, потому что, когда Галлия наткнется на препятствие, ее скорость мгновенно обратится в теплоту и вся комета или ее часть тут же вспыхнет от страшного жара в несколько тысяч градусов.
Все, что говорил лейтенант Прокофьев, было совершенно справедливо. Его слушатели внимательно смотрели на него, следя без особого удивления за развитием этих различных гипотез.
- Однако, господин Прокофьев, - вмешался Бен-Зуф, - один только вопрос: что, если Галлия шлепнется в море?
- Как ни глубоки Атлантический и Тихий океаны, - возразил лейтенант Прокофьев, - а их глубина не превышает нескольких лье, - слой воды все же недостаточен, чтобы смягчить удар. Итак, все описанные мною последствия одинаково гибельны.
- Да мы еще утопимся впридачу! - добавил Бен-Зуф.
- Итак, господа, - заключил капитан Сервадак, - мы разобьемся, утонем, будем раздавлены, задохнемся или изжаримся; вот какая судьба нас ожидает при любых обстоятельствах, каким бы образом ни произошла встреча.
- Совершенно верно, капитан Сервадак, - без колебания ответил лейтенант Прокофьев.
- Ну что ж, - заявил Бен-Зуф, - раз такое дело, я вижу только один выход.
- Какой же? - спросил Гектор Сервадак.
- Покинуть Галлию еще до столкновения.
- Но как, каким способом?
- О, способ самый простой! - невозмутимо ответил Бен-Зуф. - Его вовсе нету.
- Быть может, однако… - проговорил лейтенант Прокофьев.
Все взоры устремились на лейтенанта, который, обхватив голову руками, обдумывал какой-то смелый план.
- Быть может, - повторил он, - каким бы фантастическим ни показался вам мой план, его все же следует осуществить.
- Говори, Прокофьев, - ободрил его граф Тимашев.
Лейтенант, погрузившись в размышления, помолчал еще несколько минут. Потом заговорил.
- Бен-Зуф, - заявил он, - указывал единственный выход, который нам остается: покинуть Галлию до столкновения.
- Разве это возможно? - спросил граф Тимашев.
- Да… может быть… да!
- Но как же?
- На воздушном шаре!…
- На воздушном шаре! - воскликнул капитан Сервадак. - Но он же отчаянно устарел, ваш воздушный шар! Даже в романах о нем уже не принято упоминать.
- Прошу выслушать меня, господа, - продолжал лейтенант Прокофьев, слегка нахмурив брови. - Точно зная время встречи с Землей, мы можем за час раньше подняться в воздух. Как и сама комета, атмосфера Галлии наделена определенной скоростью движения, и наш шар, попав в нее, приобретет ту же скорость. Но еще до столкновения обе атмосферы могут слиться, и вполне вероятно, что воздушный шар без помех перелетит из одной атмосферы в другую и, избежав толчка, продержится в воздухе, пока будет длиться катаклизм.
- Молодец Прокофьев, - сказал граф Тимашев, - мы все поняли и сделаем то, что ты сказал!
- Из ста шансов девяносто девять против нас! - продолжал лейтенант Прокофьев.
- Девяносто девять?
- По меньшей мере, ибо, как только поступательное движение шара прекратится, он непременно сгорит.
- И он тоже? - воскликнул Бен-Зуф.
- И он тоже вместе с кометой, - ответил Прокофьев. - Если только при слиянии двух атмосфер… Сам не знаю… затрудняюсь сказать… но мне кажется, будет лучше, если к моменту столкновения мы уже покинем поверхность Галлии.
- Да, да! - сказал капитан Сервадак. - Будь у нас один только шанс из ста тысяч, мы должны рискнуть!
- Но у нас нет водорода, чтобы надуть воздушный шар… - заметил граф Тимашев.
- Его заменит нагретый воздух, - возразил Прокофьев, - ведь нам нужно продержаться в воздухе не более часу.
- Отлично, - подхватил капитан Сервадак, - воздушный шар монгольфьер… это проще и легче соорудить… А оболочка?
- Мы выкроим ее из парусов «Добрыни», они сшиты из прочной и легкой парусины.
