Когда Кормак оказался всего в метре от мужчины, тот обернулся и попытался поднять импульсник. Ян выбил оружие из его пальцев.
— Свент, — спросил он, — где Пелтер?
— Глупо… Глупо… Должен был уйти. Я все видел… когда он отключился.
— Что отключилось?
— Модуль…
— Какой модуль?
— С чешуйками…
— Спрашиваю еще раз: где Пелтер?
— Не скажу… Почему я должен тебе говорить?
— Потому что если не скажешь, я тебя убью, — доступно объяснил Кормак.
Свент свирепо посмотрел на него, а потом свирепость сменилась зловещей ухмылкой.
— Не оборачивайся, — послышался голос Пелтера. — Ты не знаешь, где я, и ты не сможешь обернуться быстрее, чем я нажму на курок.
Кормак никогда в таких ситуациях подолгу не размышлял и уж тем более не сдавался на милость врага. Он упал на бок, выстрелил, сунув пистолет под мышку. Что-то сильно ударило его по левому бицепсу, он почувствовал запах гари, покатился по земле, лег на живот и принялся палить без остановки по едва различимому силуэту. Раздался вопль Свента — Пелтер попал в своего соратника.
Оказавшись позади дерева, Кормак глянул на ожог на предплечье. Не такая уж серьезная рана, но от этой руки скоро не будет никакого толка. Но ничего, он подождет. Он встал, прижался спиной к стволу, стиснул в правой руке пистолет, поднял его повыше. В любое мгновение…
Когда вооруженный человек говорит тебе: «Стой, ни с места!», значит, положено стоять! А бежать со всех ног в поисках укрытия в надежде, что в тебя не попадут, совсем не положено. С момента гибели мистера Крана его головная боль стала просто нестерпимой. Казалось, боль стремится заполнить пустоту, возникшую из-за отсутствия андроида.
Мистера Крана больше не было. Никто не стоял у него за спиной. Ничто не стояло между ним и этим треклятым пистолетом.
— Умри, подонок! — крикнул он и снова выстрелил по дереву.
Три раза. Три раза он держал агента на прицеле, и три раза ему не удалось его прикончить. Может быть, они не ошиблись в самом начале. Может быть, Ян Кормак и в самом деле был кем-то вроде андроида.
Пелтер перестал стрелять и стал отходить дальше. Он держал под прицелом край ствола того дерева, за которым исчез Кормак. А когда агент вышел с другой стороны, то оказался прямо в самом жутком кошмаре Ариана — в том самом видении, которое запечатлелось в его отсутствующем глазу.
Казалось, какой-то невидимый стержень соединил его лоб с дулом пистолета, этот стержень будто сверлил лоб и протыкал череп насквозь. Ариан нажал на курок, и импульс улетел в сторону. А прицелиться снова ему не хватило времени. Дуло пистолета агента озарилось серебристым светом.
И Пелтер увидел тьму.
Озадаченно нахмурившись, Кормак подошел и наклонился над поверженным врагом. Аккуратная дырочка во лбу мало портила лицо сепаратиста. Он и без того имел ужасающий вид. Гноящаяся глазница с торчащим из нее оптическим кабелем, оборванная и грязная одежда, жуткий запах давно не мытого тела. Не такого Ариана Пелтера Кормак знал когда-то. Этим человеком словно бы овладел злой демон. Чем еще можно было объяснить такое пренебрежение к самому себе?
И еще его удивил испуг, который он услышал в голосе сепаратиста. Смерть всегда ходила рядом с таким человеком, как Пелтер. Откуда же взялся этот страх? Кормак глянул на свой пистолет, убрал его в карман, развернулся и зашагал прочь. Он решил, что ответ на эти вопросы ему вряд ли удастся найти.
Контратерренное устройство (КТУ). Это один из эвфемистических ярлыков, время от времени развешиваемых Центральной службой безопасности Земли. Как правило, подобное развешивание ярлыков и появление хитрых аббревиатур связано с целым рядом понятий: «мегасмерть», «гигасмерть» и «Ну и дерьмо!». Сорокамегатонное КТУ легко принять за самый обычный термос, и между ними даже есть нечто общее. Вот только откупорив КТУ, вы обнаружите внутри не кофе, а антиматерию.
Антиматерия содержится внутри сверхпроводящей магнитной катушки, которая от этой антиматерии питается энергией. Теоретически КТУ не должно взорваться, если на его крышке-детонаторе не набрать сложный код. Канистры, предназначенные для КТУ, самым скрупулезным образом проверяют на крепость путем проб на лобовое столкновение с закаленным керамалем при скорости десять тысяч километров в час, а также испытывают при температуре плавления этого материала. Остается только гадать, какое значение здесь имеют слова «проверка» и «тест», поскольку, похоже, никто не знает, сколько канистр прошло эти «тесты». Еще вопрос: находилось ли что-нибудь внутри них во время тестирования — и где теперь те люди, которые их проверяли на прочность?
Гордон. «Как это делается»
Утром Кормак подсчитал, во что обошлись его тактические ошибки: трое погибших, у одного отрезаны ноги, один ослеп (правда, новые ноги и глаза можно было без особых проблем вернуть), повторно сильно поврежден Сенто, а Торн лежит на земле около антигравомобиля Мейки, и она вынимает из его живота здоровенный кусок шрапнели. Не стоило ли передать выполнение задания другому агенту? Он считал, что не стоило.
Ариан Пелтер был мертв, и Ян не знал, как к этому относиться. Не приходилось сомневаться в том, что этот человек давным-давно перешагнул черту здравого смысла, и поэтому, пожалуй, смерть для него в некотором роде была выходом, избавлением. Впрочем, не слишком приятно было думать о том, что он в итоге явился палачом и для сестры Ариана, и для него самого. Кормак постарался избавиться от этих размышлений и сосредоточиться на будущем. Сейчас необходимо продолжить выполнение задания, а для этой операции он подходил идеально. Нельзя раскисать из-за смерти одного безумца. Это походило на положение бегуна-марафонца: он только что одолел дистанцию, а ему говорят, что надо бежать дальше. С чувством холодной жесткости Ян выбросил из своих мыслей все то, что уже совершилось, и стал размышлять о том, что следует делать теперь.
Он успел узнать целый ряд вещей, которые другой агент мог бы выпустить из виду. Другой агент, вероятно, не питал бы, как он, давнего недоверия к дракону, был бы более легкомыслен, сосредоточился бы на более достижимых целях. Потрогав повязку на левом предплечье, Кормак пошел к Эйдену.
Этот голем не получил таких серьезных повреждений, как Сенто, но пострадал изрядно. У него облезла кожа на половине лица и туловища. С этой же стороны выгорел глаз, погнулись металлические кости руки и ребра, одно из них было сломано. Эйден медленно крутил рукоятку механической лебедки. Он бросил взгляд на Кормака и, видимо, заметил, как тот огорчен. На обнаженной стороне лица шевельнулись маленькие пластинки, а другая сторона улыбнулась.
