— Думаю, это интоксикация.
Произносить это слово Паша научился еще в школе. Всего каких-то пять недель тренировки перед зеркалом — и пожалуйста! «Интоксикация, деградация, прострация и кретинизм…» Жутиков блистал на фоне приятелей крупным бриллиантом, запросто разбрасываясь такими сложными терминами направо и налево. Все его друзья и подруги уже тогда были уверены, что «Пашка станет профессором, не иначе». Учителя, правда, придерживались иного мнения. Они применяли к нему последний термин из «бриллиантового набора» и прочили будущее, типичное для всех «подвальных дебилов». К сожалению, правы оказались не друзья и подруги, а именно учителя.
Но сейчас, в этой сложной и напряженной обстановке все могло измениться! Паша держал в руках самый настоящий хвост натуральной синей птицы. Выпустить его было глупо даже для кое-как пробившегося в дебилы кретина.
— Возможно, возможно, — задумчиво произнес потный в штатском. — Вряд ли на борту было достаточное количество газа или чего-то в этом роде. Ступор мог наступить вследствие магнитного удара, силового или гравитационного шока…
— Или они все чего-то наелись, — умно двигая бровями, вставил Паша. — Отравились.
— Да… — штатский кивнул. — В конце концов, интоксикация может иметь инфекционное происхождение. Не так ли, коллега?
— Раздражаев, вы тоже доктор? — заинтересовался агент-мужчина.
— В прошлом я биолог, господин директор, — признался Раздражаев. — Смежный, так сказать, специалист. Но для подобных выводов не обязательно быть врачом. Взгляните на этих несчастных! Они явно больны! Это заметно с первого взгляда. К тому же как еще вы объясните, что многие тысячи находящихся на борту людей пребывают в абсолютно одинаковом ступоре? Лично я нахожу единственный ответ — они подцепили одну и ту же болезнь! Не так ли, коллега?
Жутиков поспешно кивнул. Сообразить, что все на корабле больны, он мог и сам. Этот Раздражаев просто опередил его с озвучиванием предположения. Всего-то на секунду. Или минуту.
— А версия с магнитным ударом? — заупрямилась девушка.
— Корабль надежно экранирован, — парировал растрепанный биолог.
— Отравление…
— Даже самые массовые отравления не бывают поголовными. Всегда найдется десяток брезгливых индивидов, которые будут питаться консервами и пить только синтезированную воду, какими бы фруктами ни соблазняла их новая планета.
— А этот… гравитационный шок? — спросил агент.
— Это я для убедительности на ходу придумал, — сознался Раздражаев. — Лайнеры защищены от любых космических неожиданностей, а гипноз или словесное программирование по радиосвязи я исключаю как неумные фантазии. Значит, остается лишь одна приличная версия. Нечто проникло на борт через шлюзы, когда корабль сел на неизвестную планету. С газом мы уже определились — он не просочился бы во все отсеки, да и нет такого газа, чтобы вгонял людей в ступор на долгое время, но без побочных проявлений. Вот и выходит, что, кроме микроба, искать больше некого. Как я сразу и сказал. Сообразительность, помноженная на знания, — оружие гораздо более эффективное, чем ваши излучатели. Впрочем, ни того, ни другого я вам не ссужу. Все равно не сумеете воспользоваться.
— Па-три-от хвастливый… — с оскорбительными интонациями бросил агент. — А как узнать, что это за болячка, вы хотя бы примерно себе представляете?
— Ну-у… наверное, надо взять анализ крови, — Раздражаев почесал в затылке. — Вообще-то, если честно, нет. Но ведь у нас есть доктор! Коллега, вы же сумеете выделить патогенный микроорганизм, если таковой имеется, из крови пострадавших, не так ли?
— Так я… это… — не совсем понимая, чего от него хотят, замялся Паша.
Этот «патогенный микроорганизм» был явным перебором. Слишком сложным даже для произношения. О понимании нечего и говорить. Стройное жутиковское мышление начало давать «понятийные сбои».
— Не будем терять время, — агент взглянул на часы. — Раздражаев, Света, назначаю вас помощниками доктора… как ваша фамилия?
— Жутиков, — пробормотал санитар. — Паш… Павел Петрович.
— Вот, поможете доктору Жутикову. Пока не разберетесь, в порту будет установлен строжайший карантин. Только звездной болезни нам на Планете не хватало. И так восемьдесят процентов трудоспособного населения потеряли, а тут еще космические микробы… И чтобы тишина! Выделяйте, лечите, но никаких интервью и репортажей. Все ясно?
— Но позвольте, господин директор! — возмутился Раздражаев. — Я как председатель исполкома Партии Патриотов Планеты…
— Вы мобилизованы! — отрезал агент-директор. — Тем более что были в контакте с больными, а значит, все равно от карантина никуда не денетесь.
— Но нам потребуется оборудование… — предпринял еще одну слабую попытку патриот.
— Больница космопорта оборудована всем необходимым.
— Но…
— Дискуссия окончена! Я прослежу за вашим поведением лично! Только попробуйте ослушаться!
— Еще бы, — биолог смирился. — Конечно, проследите. Лично. Вы ведь тоже попадаете под карантин…
— Всех нам не разместить, — Раздражаев для вида перевернул пару страниц пухлого фолианта — списков экипажа и пассажиров лайнера. — В больнице сотня коек, а их тут…
— Сто двадцать восемь тысяч, — подсказала Светлана. — Доктор, ваше решение?
— Так… это… — Паша потеребил резиновое тельце висящего на шее фонендоскопа. — Тяжелых в палаты, остальных будем… э-э… наблюдать на месте.
— Согласен, — сказал патриот. — Только кто из них тяжелый, а кто легкий? Вам придется серьезно потрудиться, док, чтобы это определить.
— А… это… коллег больше нету? — Жутиков почувствовал, что краснеет.
— Из Юго-Западного округа выехали двое… педиатров, — сообщил так и оставшийся с карантинной командой полицейский. Он ехидно ухмыльнулся и подмигнул Паше. — Они пригодятся?
— Вы не о том подумали, — холодно оборвала его Светлана. — Это детские врачи.
— А-а, — разочарованно протянул полисмен и шмыгнул носом. — Еще у нас есть двадцать три добровольца. Из числа патриотов, которые проникли на космодром вместе с господином Раздражаевым, и техперсонала.
— А оцепление? — поинтересовался лысый.
— Оцепление будет оцеплять, — вмешался Совковский. — Его не трогать. Справимся сами.
— Придется таскать пострадавших на носилках, — предупредил Раздражаев. — Это тяжело.
— Доктор еще не решил, может быть, они все «легкие» и очнутся без серьезного лечения, — возразил директор. — Жутиков, вы когда начнете осмотр?
