Ознакомительная версия.
– Представляю, – сказал Ивар в сторону.
– Да? – удивился Барракуда. И впервые пошевелился, чуть откинулся назад и оперся рукой о пол. – Ивар. Все это… тяжело, я понимаю. Ты не бойся, ладно? Пару дней – и отец заберет тебя тоже…
Ивару захотелось выплеснуть на голову сидящего перед ним бандита все мыслимое и немыслимое презрение; он как мог желчно скривил рот – но уже в следующую секунду губы вышли из повиновения, расползлись, как два мокрых червяка, и почти против воли прошептали:
– Не очень-то надо… Ему… Предатель.
– Кто? – удивился Барракуда.
Зная, что не должен отвечать, Ивар все-таки всхлипнул:
– Он… Оставил меня… Будто я… приемыш, а Саня…
Лицо Барракуды сделалось холодным и жестким, как вмерзшая в лед рыбина:
– А вот это бессовестно. Легко любить отца в славе и довольстве – а в беде отрекаться?
Ивар дернулся, будто его окатили кипятком. Скорчился, придавленный тяжестью упрека – и справедливого ведь упрека!..
Некоторое время Барракуда наблюдал муки собеседника, потом сказал мягко:
– Я знаю… знал твоего отца много лет. Он достойный человек… в рамках своих представлений о достоинстве, конечно. Ты же хочешь быть похожим на него… а не на меня, мерзавца?
Ивар прерывисто вздохнул. Барракуда вдруг поднялся – легко, одним движением:
– Тебе осталось всего несколько часов сна… Никого не украшают красные, заплывшие глаза. Пойдем, – и он протянул мальчику руку.
Ивар вздрогнул. На минуту замешкался – но не принял руки Барракуды. Встал сам, с трудом разогнув затекшую спину.
Камень по-прежнему отбрасывал четыре коротких, черных тени. Ивар оглянулся на него – и неожиданно для себя самого жалобно попросил:
– Отведите меня к Сане. Пожалуйста.
– Нет, – уронил на ходу Барракуда.
Улица-труба дохнула в лицо плотным, горячим воздухом.
– Но почему?! – спросил Ивар, понимая, что унижается – и не в силах удержаться от беспомощного вопроса.
– Из стратегических соображений, – сухо отозвался Барракуда.
Ивар увидел брата только утром.
Под низким клочковатым небом по-прежнему стояла, растопырив лапы, опальная «Герцогиня»; сейчас она показалась Ивару напуганным зверьком, ожидающем своей участи. Поодаль, хищно подобрав под себя опоры, застыли два крейсера – флагманский «Вет» и равная ему по мощи «Крона». Ну до чего же могуч Город, подумал Ивар равнодушно.
Саня взял его за руку, и через перчатку Ивар ощутил все смятение брата, и вину, и сочувствие, и желание ободрить… Но он не ответил на пожатие. Все равно Саня уйдет, а он, Ивар, останется.
Что удивляться, так было всегда – младшего укладывают спать, когда старшему еще разрешается оставаться со взрослыми; старшего берут в учебный полет, а младший смотрит вслед, потому что нельзя, потому что опасно, и нечего путаться под ногами… Старшему дарят шлюпку, а младший…
Его полоснуло воспоминание о собственной провинности, о нарушенном запрете – и тут же погасло, придавленное возмущением. Конечно, хорошо теперь искать виноватых, сам, мол, заварил кашу, сам и расхлебывай! Наверняка Саня так и считает в глубине души…
И Ивар, которому так мучительно хотелось встретиться с братом, отвернулся, не отвечая на его вопросительный взгляд.
О чем-то говорил Барракуда; из-под поджарого брюха «Кроны» выполз тяжело груженый вездеход, за ним, будто подгоняя, стаей устремились три белые правительственные машины… Ивар стоял, переминаясь с ноги на ногу, и пестовал в себе обиду.
Пусть отец только попробует заговорить с ним! Он ответит взглядом, от которого любые слова застынут прямо на губах. И пусть не заглядывает в глаза Сане – разве он ему брат?! Разве настоящий брат оставил бы Ивара вот так, почти что на смерть?
Надежды, что Барракуда передумает, больше нет. А разве есть надежда на отца? А может быть, только Саня его настоящий сын, а Ивар – приемыш, про которых пишут в книгах?!
Три белых машины, оставляя борозды в серо-зеленом песке, развернулись и стали полукругом. Одновременно откинулись дверцы… Лихорадочно всматриваясь в лица, Ивар поначалу не увидел Командора – и похолодел, чтобы в следующую секунду покрыться горячим потом: вот он, отец. Вот его напряженный взгляд.
Люди Поселка стояли плотной группой, Барракуда – чуть впереди, и по обе стороны от него – мальчики. Ивар не сопротивлялся, когда предводитель банды взял его за руку – пусть и отец увидит этот хозяйский Барракудин жест…
Так же равнодушно он смотрел, как выгружаются в песок контейнеры – разнокалиберные ящики. Вот она, цена жизни Сани… Немного, прямо скажем. Его, Ивара, хотят продать подороже… Как на невольничьем рынке, в самом деле…
…Шум, чад, толкотня, железные кольца до крови натерли запястья и щиколотки. Продают мычащих коров, визжащих поросят – и молчаливые поросячьи головы, окровавленные коровьи туши, губы, внутренности… Продают невольников – захваченных в плен врагов… Зазывает купец, нахваливает товар – но нет, это не он добыл пленников в бою, он не воин, честные господа, он всего лишь добросовестный торговец… Он покупает оптом – перепродает в розницу…
Цепи не звенят – только ржаво скрежещут, тянут к земле, но не вздумай сесть – сразу же узнаешь, зачем служит кнут – осмоленная веревка… Покупатели не церемонятся – осматривают товар, яростно торгуются с коммерсантом… Кому нужен мальчик? На что сгодится мальчик? Его сегодня не купят, торговец разочаро…
Ивар вздрогнул и очнулся. Прямо перед ним, в трех шагах, стоял отец.
На Командоре был шлем с прозрачным забралом, будто специально открывающий всем взорам спокойное, уверенное, даже несколько насмешливое лицо – лицо человека, убежденного в своем бесконечном преимуществе, рожденного, чтобы властвовать, победоносного, несмотря на временное поражение. Отец ободряюще улыбнулся – и Ивар ощутил щемящий стыд, и в том числе за то, что рука его по-прежнему лежала в руке Барракуды.
Стараясь не делать резких движений, Ивар медленно потянул руку к себе, пытаясь высвободить ладонь. Не тут то было! Рука Барракуды, тоже будто невзначай, сдавила пальцы Ивара так, что у того перехватило дыхание.
Ивар не сдавался. Молчаливая и совершенно неравная борьба длилась все время короткого разговора:
– Ты не передумал, Кай?
– Нет, – (рука все сильнее сдавливает рвущуюся на волю Иварову ладонь, мальчику кажется, что сейчас затрещат кости), – нет, уговор дороже денег.
– Что ж…
– Мои люди дают мне знак, что условия соблюдены, – (тут Ивар предпринял маневр, расслабил пальцы и тут же потянул снова, но железная хватка не ослабела, Ивар чуть не вскрикнул).
– Ты выполнишь обещанное?
Ознакомительная версия.
