Я опять стал подниматься и остановился лишь тогда, когда солнце вновь засверкало, но уже в окружении звёзд - так высоко пришлось подняться. Внизу же, до самого горизонта, клубилось грязно-коричневое поле со страшными воронками смерчей, уходящими к самой поверхности.
Боже мой! Даже меня, стороннего (пока) наблюдателя, берёт жуть! А каково же им там, в глубине этого адского месива?! Да и мог ли там вообще остаться кто-либо в живых?!
А действо апокалипсическое, судя по всему, ещё далеко не закончилось. Картина разворачивалась дальше во всей своей кошмарной нереальности.
Адское воинство только-только вошло во вкус и насылало на агонизирующую планету новую беду: от горизонта до горизонта, во всю необъятную ширь, подминая под себя, накрывая собою и, в то же время, гоня перед собой клокочущую массу, единым фронтом шла чёрная бликующая стена, едва не достающая до моего "джипа". И, только когда подо мною прошёл её первый вал и на горизонте показался ещё один, я с ужасом осознал, что это - вода! Гигантская волна океанской воды, выплеснувшейся из своего привычного ложа! Величайшее, невиданное со дня творения цунами! Оно сметало всё и вся на своём пути!
И вот под нами уже не облака грязно-коричневой пыли, а океан клокочущей грязи! По нему пенились, казавшиеся даже с этой высоты невообразимо огромными, зловещие свинцово-сажевые водовороты.
Это конец... Это тот самый конец света, которого так долго ждали и который представляли так поэтично. Протрубят ангелы и настанет для праведников начало райской жизни, а для нечестивых - погибель всеобщая!
Ангелов я что-то не приметил. Наверное, мне это не дано. Может, это к их трубам прислушивались коровы за пару секунд до начала катаклизма? А вот погибель в этом кошмаре, действительно, всеобщая! Вряд ли стихия различает праведных и грешных. Придётся праведникам довольствоваться тонким, нематериальным миром. Пока материальный, после всего, этого в норму войдёт.
Вероятно, я просидел так долго, бессмысленно пялясь на картину всеобщего разрушения. Настолько долго, что сладко спавшая Настя проснулась сама. Увидев разверзающуюся у самых ног клокочущую бездну, она ойкнула и резво подобралась под одеялом.
- Господи! Где это мы?!
Я мрачно изрёк:
- Дома...
Она внимательно посмотрела мне в лицо, выпростала руку из-под одеяла и провела пальцем по моей щеке:
- А почему ты плачешь?
- Я? Плачу? - Подняв руку к лицу, я обнаружил, что, действительно, по щекам текли слёзы. Смутившись, я поспешно вытер их и, чтобы как-то сгладить конфуз, невесело пошутил:
- Да как же мне не плакать? Была у меня избушка...
Но она перебила, не дослушав:
- Ты сказал: "Дома"? Это что, Земля?
- Да... В недалёком будущем...
- Час от часу не легче! И что ж теперь-то за беда с нашей старушкой?
Я удивлённо покосился на неё:
- А говорила, что бывала в будущем...
- Бывала, - дёрнула она плечиком. - Но так далеко не заглядывала.
- Я бы не сказал, что это очень далеко: девяносто девятый.
- Да?.. - растерянно потянула она. - И что это? Ядерный конфликт?
- Нет... - печально покачал я головой и вкратце пересказал ей свою беседу с браслетом.
- Господи! - вырвалось у неё. - Какой кошмар! - Она жалобно смотрела мне в глаза: - Что ж теперь делать?
М-да, господа хорошие, сей простенький вопрос уже в который раз всплывает на поверхность за один только этот день. Простенький. Только ответы на него далеко не так просты.
- Выход есть...
- Да? - оживилась Настя. - Какой?
Я замялся:
- Дело в том... Браслет сказал, что надо делать, но не сказал - как. Предоставил самим пошевелить извилинами.
- Ну-ну?
- Полярные шапки. Нужно уменьшить их объём до уровня 1900 года.
- Растопить?
- Я и сам так сначала подумал. Но ведь это будет всемирный потоп! Вода поднимется на шестьдесят с лишним метров! Представляешь? А усиление парникового эффекта из-за увеличения испаряющей поверхности океанов? Земля вообще станет похожей на Венеру!
- М-да... Ну и что же ты предлагаешь?
- Пока ничего. Я же не бог.
- Но возможностей у тебя тоже не меньше.
- Это ничего не даёт. Нужна идея.
Она откинулась на подушку и, глядя в даль, стала рассуждать:
- Не знаю, как там насчёт идеи, но, похоже, труд нам предстоит долгий и кропотливый. Может, смеяться будешь, но я себе это дело представляю примерно так: по чуть-чуть отколупывать от каждой шапки, причём, строго поочёрёдно - раз там, раз там - и убирать с Земли в космос. Пока не дойдём до нужного уровня.
- Да ты что? - воскликнул я. - Это ж запасы пресной воды!
- Ну и что теперь? - Я всем телом почувствовал, как она ощетинилась колючками. - Помирать, сидя на этих беличьих припасах? Вот они, твои запасы! - Она кивнула на экран. - Кому они теперь нужны?
- Нет! - упрямо повторил я. - Это не выход. Нужна идея.
- Ну-ну! Рожай!
Обиделась. Я сделал вид, что не заметил, но всё равно было досадно. Прав был дед: общий язык мы найдём не сразу.
А в картине под названием "конец света" проступали всё новые подробности. Видимо, земная кора во многих местах дала крупные трещины, то бишь, разломы, и сквозь свинцовую муть просвечивали ожерелья новоиспечённых вулканов, яростно выплёвывавших свою огненную начинку на большую высоту. Их оказалось великое множество и число постоянно росло. Вместе с потерявшей устойчивость планетой они метались под нами этаким весёленьким фейерверком.
Колебания, похоже, и не собирались затухать. Земля, выведенная из равновесия, кувыркалась, будто мячик на воде. Правда, всё происходило медленно, солидно, сравнение с мячиком в этом случае представляется легкомысленным, но вразнос она пошла - это точно.
Созерцание гибнущего мира угнетало душу. А тут ещё Настя надулась в своём углу, что было совсем уж некстати. Я собрался выключить "кино", дабы в спокойной обстановке навести порядок в наших с нею взаимоотношениях, как вдруг она вскинула руку, указывая в верхнюю часть экрана и крикнула:
- Смотри!
Высоко в небе, образуя чёткий круг, снижалось штук двадцать светящихся эллипсоидных тел, попросту говоря - тарелок.
- Гости... - хмуро констатировал я. - Вовремя...
- Или грифы, - поддакнула Настя. - На мертвечинку.
