Под руками Беннинга — под руками Валькара — напряжение силового поля, что создавали двигатели крейсера, то нарастало, то уменьшалось, непрерывно компенсируя притяжение чудовищных светил, пылавших зелеными, красными, золотыми огнями, кружившихся в диком танце за иллюминаторами. Лишь пульсация генераторов и биение человеческих сердец нарушали тишину; корабль плыл в гравитационных потоках, как листок в стремнине меж огромных зловещих скал, грозивших размолоть его в пыль.
Постепенно звезды смещались, редели и перед ними открывался провал тьмы — черное облако, глубоко врезавшееся в середину скопления.
Валькар вспоминал. Трехмерные координаты с поправкой на время, на миновавшие девяносто тысячелетий… Повороты по спирали, отходы назад — сложная паутина окольного пути в скоплении, каждый шаг которого навсегда отпечатался в его памяти…
Он слышал, как Рольф пробурчал:
— Понятно, почему никто до сих пор не проник сюда! Даже просто войти в скопление — самоубийство, а путешествовать в нем — самоубийство вдвойне!
Корабль вышел к дальней границе темного провала; новые солнца вставали впереди, и среди них — тройная звезда, красный гигант с двумя спутниками, изумрудно-зеленым и сапфирово-синим. А там, за тройной звездой, — желтое солнце.
«… только приближайся с зенита, иначе пыль изрешетит твой корабль…»
Звезда типа G при нормальных условиях должна иметь по крайней мере одну планету земного типа. И такая планета вращалась вокруг желтого светила. Беннинг направил к ней корабль, размышляя о жестокой иронии случая, — эта звезда, затерявшаяся в глубинах страшного скопления, так напоминала Солнце, а зеленая планета, плывущая вокруг своего светила, была так похожа на Землю…
Корабль погружался в атмосферу, как камень в воду; под ним проплывала поверхность планеты, ощетинившаяся горными пиками.
Скалистый хребет остался позади. Сразу за ним раскинулось древнее плато, стабильная геологическая формация — настолько, насколько вообще что-нибудь может быть стабильным в этой изменчивой Вселенной. Плато было ровным и пустым, а в центре его стояло сооружение.
Беннинг посадил крейсер рядом с ним. Он чувствовал себя старым, как время, и таким же усталым. Искра всеобщего возбуждения пробежала по кораблю, послышались взволнованные голоса людей, избежавших гибели. Бехрент, Рольф, техники, офицеры столпились вокруг Беннинга. Он поднялся, встряхнул головой и жестом велел очистить путь. Рольф начал что-то выкрикивать, лицо его светилось торжеством, но Беннинг посмотрел на гиганта, и тот умолк.
— Возьми Джоммо и Терению, — приказал ему Беннинг. — Они проделали долгий путь и имеют право увидеть его конец. Он повернулся и пошел в одиночестве по коридору к воздушному шлюзу — в одиночестве, не считая своей двойной тени, — обоих арраков. Он приказал открыть люк и шагнул наружу, вдохнув свежий воздух девственного мира — мира, где никогда не появлялся человек.
За исключением одного случая.
Беннинг двигался по бесплодной равнине. Солнце высоко висело в чистом голубом небе, на котором виднелись пятнышки небольших облаков. Именно такое небо, подумал он, было в тот день на Земле над Гринвиллом. Он содрогнулся, воздух вдруг ледяным холодом обжег горло. Перед ним, под лазурным небом и плывущими облаками, возвышалось мрачное и могучее сооружение, тысячелетия назад созданное человеком.
— Конечно, человеком, — негромко сказал Сохмсей, эхом отзываясь на мысли Беннинга. — Какое еще существо способно додуматься до такого?
Беннинг повернулся к нему.
— Теперь я понимаю, что означает небо в огне. — Лицо Беннинга было совершенно белым; тяжесть Вселенной легла на его плечи — миров, звезд, планет, жизнь людей и нелюдей, всех существ в Галактике.
Сохмсей склонил голову.
— Ты знаешь, что делать.
Из корабля в сопровождении Джоммо и Терении появился Рольф; они направились к Беннингу. Свежий ветер трепал их волосы и развевал одежду.
Лицо Беннинга исказилось, словно в агонии, и он шагнул к Молоту.
Тот вздымался к небу, возвышаясь на платформе величиной с Манхэттен — по крайней мере, такой она показалась ему. Чем-то Молот походил на орудие, чем-то на… Нет, он ни на что не был похож. Это был первый и единственный звездный Молот — начало, эксперимент, осуществленный в тайном месте, где было достаточно материала для его создания и откуда он мог достичь…
Беннинг поднялся на платформу по лестнице, изготовленной каким-то волшебником из сплава металла с керамикой; казалось, она могла просуществовать дольше, чем сама планета. Платформа тоже была сделана из материала, на который не повлияли ни выветривание, ни коррозия. Внутрь Молота вела дверь из металлокерамического сплава, и за ней располагались пульты управления и могучие механизмы, черпавшие энергию из магнитного поля планеты.
Повернувшись к Сохмсею, Беннинг резко приказал:
— Не впускай их сюда!
Аррак посмотрел на него.
Что светилось в его странных глазах? Любовь и вера — или отвращение и ужас? Беннинг не знал. Горло его болезненно сжалось, руки тряслись, как у паралитика.
Сейчас, теперь! Восстанут ли Старая Империя и трон Валькаров под сенью знамени с изображением пылающего солнца? Или он отдаст на милость Джоммо и Терении не только себя, но и Рольфа, Бехрента и всех остальных?
Беннинг положил руку на грудь, нащупывая на тунике сверкающий драгоценными камнями символ — пылающее солнце. И внезапно рванулся в тишину комнаты, прямо к рычагам древних машин, таивших в своих недрах мощь Молота.
Он помнил все, что тысячелетиями передавалось от отца к сыну, что было записано в древних книгах из архивов. Эти знания горели в его мозгу, вытравленные жгучей кислотой честолюбия и алчности. Он помнил все, и руки его работали быстро.
Вскоре он вышел из помещения и спустился по лестнице вниз, где его ждали Джоммо, Терения, Рольф и оба аррака — пятеро свидетелей конца мира.
Рольф начал задавать вопросы, но Беннинг сказал:
— Потом.
Он смотрел вверх.
С колоссального указательного пальца Молота сорвалась длинная молния темно-красного цвета. Она метнулась к ярко сиявшему в небесах желтому солнцу и исчезла.
И больше ничего.
Беннинг почувствовал, что ноги его становятся ватными. Он понял ужас совершившегося великого святотатства. Он сделал то, чего никогда не делал ни один человек — и ужаснулся. К нему повернулся Рольф, его лицо горело нетерпением. Терения и Джоммо выглядели расстроенными и недоумевающими.
— Что, он не работает? — спросил Рольф. — Молот, он…
