Наверху, на скалах, еще слышались крики и лязг мечей. Серик полез вверх, цепляясь за выступы. Вскоре он увидел замечательную картину; в узком проходе меж скал стоял Лисица и бешено вертел мечом, а над ним, на скалах, сидели двое стрельцов и били из луков куда-то вниз, Серик со своего места не видел — куда. В проход за раз больше двух не могло протиснуться, да и в проходе валялось не меньше шести трупов, и по ним топтались Лисица, и лезущие в проход половцы. Серик вскарабкался на скалу, к стрельцам и тут увидел, что в узком проходе меж скал сгрудилось не менее двух десятков половцев. Они орали, подбадривая своих, в пешем строю пытавшихся выбить Лисицу из прохода. Серик успел выпустить лишь несколько стрел, когда половцы сообразили, что дела их никуда не годятся, а может, не слыша шума битвы сообразили, что основные силы отступили, и тоже ринулись прочь, в миг исчезнув среди скал. Серик слез к Лисице, сказал, оглядывая побоище:
— Много их было, надо было огненную стрелу пустить… А ну как прорвались бы?
— Не про-орва-ались… — протянул Лисица, осторожно протирая свой меч льняной тряпочкой. — Супротив моего меча, ихние железки, что деревянные палки. Есть такой город в стране Иберии — Толедом прозывается, тамошний мастер меч делал, немаленький кошель золота пришлось отсыпать. Но меч стоит того…
Серик проворчал:
— А мне меч брат делал, так получше твоего иберийского будет, настоящий булат…
— Дак я не спорю… — Лисица равнодушно пожал плечами. — Добычу-то собирать будем? Эвон, какие добрые доспехи; видать не последних воинов супротив нас послали…
Когда, нагруженные половецкими доспехами и оружием, шли к стану, Серик поглядывал с некоторой опаской в сторону половецкого стана. Однако там было тихо; половцы не спеша расседлывали коней, два лекаря перевязывали раненых. На таком расстоянии Серик запросто мог бы попасть в кого-нибудь из самострела, но он уже пресытился кровью. Лишь подивился: зачем трое половецких кнехтов, сидя возле лекарей, щиплют лучину с толстых сосновых чурбаков, и где они тут сосну взяли?
Серик спросил:
— Они чего это, яишню собираются жарить?
Лисица поглядел в сторону половцев, бросил равнодушно:
— Они лучинами раны перевязывают, корпия называется. Я сам не пробовал, а знающие люди сказывали, любую рану махом затягивает, и хоть на другой день снова в сечу…
От половецкого стана отделился одинокий всадник, погнал коня в сторону русского стана. Серик остановился, сбросил поклажу на землю, приготовил лук. Однако половец еще издали принялся размахивать белой тряпкой. Серик терпеливо ждал, когда половец подъедет. Бывалый Лисица проговорил:
— Щас будет просить, чтоб позволили павших забрать… Ты павших отдавай, а на оружие и доспехи не соглашайся, не то перестанут уважать нас, слабину почуют…
Подъехавший половец был без шлема, но в доспехах. Оглядев стрельцов, как бы ненароком держащих луки в руках со стрелами на тетиве, спросил:
— Что за люди? По-нашему разумеете?
Серик насмешливо проговорил по-половецки:
— Чегой-то вы не спрося, кто мы, и куда идем, вдруг накинулись… А ну как мы мирные купцы?
Половец не удивился, проговорил в ответ:
— Мирные купцы пошлину платят, да сначала владыки послов друг другу посылают, чтоб договориться о взаимовыгодной торговле. А вы будто тати крадетесь, пути выведываете… Ладно, не досуг мне болтать с вами; мне к воеводе вашему надобно…
— Говори, чего надо? — проговорил Серик, засовывая стрелу в колчан. — Можешь считать меня воеводой…
— Ты — простой стрелец?!
— А чего тут удивительного? — Серик пожал плечами. — Почему это знатный стрелец не может быть воеводой?
— Вы, значит, русичи? — почти без удивления, будто проверяя свою догадку, спросил половец. — Эвон куда забрались…
Серик проворчал:
— Ты вот сам болтаешь не по делу… Говори, чего надо-то?
— А не отдадите ли тела для погребения?
— Да забирайте… — равнодушно бросил Серик. — На што они нам? Да, и скажи своему воеводе, что мы и оружие с доспехами отдадим, если пропустите нас в степь. Да не свое, конечно, а ваших павших… Мы решили вернуться, так что пусть ваши купцы не опасаются, что отберем у них Великий Шелковый Путь…
Половец молча потянул повод, конь строптиво оскалился, развернулся на месте и рванул галопом прочь.
Сидевший на телеге Чечуля спросил равнодушно, когда Серик сваливал с плеч добытые в бою доспехи и оружие:
— Половец спрашивал, нельзя ли павших забрать?
— Ага… — обронил Серик.
— У них, вроде, телег нету… Щас еще и телеги просить будут…
Серик оглядел поле битвы; русские и ногайцы уже разобрали своих павших, оттащили к стану, и теперь собирали оружие, снимали доспехи с убитых половцев. Без слов поняв его мысль, Чечуля сказал:
— Наших полегло больше пяти десятков. Половцев — почти две сотни…
— Ясное дело… — пробормотал Серик. — В конном строю на пехоту ломить…
Чечуля проговорил:
— Убитых коней половину половцам придется отдать…
— Зачем?! — изумился Серик.
Чечуля поднял бровь, некоторое время смотрел на Серика, наконец, медленно выговорил:
— Половцы просто так не уйдут; и нам и им есть что-то надо будет? А так, поделимся — глядишь, и столкуемся, чтоб разойтись. Они уж поняли, что голыми руками нас не возьмешь… И потом, ты ж представляешь, как после жареной конины пить хочется? А воды-то у них маловато, а жара стоит порядочная…
Они сидели рядком на телеге, устало перебрасываясь фразами, и наблюдали, как от половецкого стана потянулась скорбная цепочка людей с конями в поводу. Давешний половец, уже без доспехов, подошел к телеге, спросил искательно:
— А не одолжите ли телеги?.. А то мы и за два дня всех не перевезем поперек седел-то…
Серик проворчал хмуро:
— Што с вами делать? Берите десять телег, только потом верните.
— Вернем, слово даю…
— Вот и ладненько… Можете и половину убитых коней забрать; чую, нам тут не один день торчать придется…
Половец вскинул голову, пронзительно посмотрел Серику в лицо, спросил медленно:
— А чего это вы такую заботу проявляете? Вам же хуже с нами сытыми воевать…
— А зачем нам воевать? — простодушно ухмыльнувшись, проговорил Серик. — Давайте лучше разойдемся. Так и воеводе своему передай… К тому же, шибко жарко, ямы копать неохота, лошадей закапывать…
Оглядев Серика и Чечулю долгим взглядом, половец принялся умело запрягать своего коня в телегу. Серик спросил:
— Как павших хоронить будем?
Чечуля надолго задумался, наконец, медленно выговорил:
