Франсис Карсак - Львы Эльдорадо (Иллюстрации В. Никитина)

Его родители умерли почти одновременно, когда мы с Полем были в Бордо: я готовил свой реферат по естественным наукам, а он — по электромеханике. Затем он окончил Высшую электротехническую школу и устроился инженером на одну из альпийских гидроэлектростанций, которой заведовал друг его отца. Я в это время работал над своей диссертацией.

Надо сказать, что Поль быстро продвинулся, потому что к тому времени, когда с ним приключилось это странное происшествие, он был уже заместителем директора. Мы лишь изредка обменивались письмами. Моя должность заведующего сектором на факультете естественных наук в Тулузе не позволяла мне часто наведываться в Альпы, а каникулы я предпочитал проводить в Западной Африке. Таким образом, я стал свидетелем этого происшествия по чистой случайности.

Возник проект создания еще одной плотины в альпийской долине, и мы с профессором Маро отправились туда, чтобы изучить этот проект с геологической точки зрения. Так я очутился всего в сорока километрах от гидростанции, где работал Поль, и воспользовался этим, чтобы навестить его. Он принял меня с искренней радостью и мы засиделись допоздна, вспоминая наши школьные и студенческие дни. Он много говорил о работе, которая его живо интересовала, о проектируемой гидростанции и даже рассказал о своем недавнем романе, который, к сожалению, быстро оборвался. Но ни разу — я повторяю, ни разу — он не упомянул ничего, что относилось бы к теоретической физике. Поль легко сходился с людьми, но я был его единственным близким другом. И я уверен, что если он уже тогда занимался исследованиями, которые вскоре обессмертили его имя, он бы мне об этом обязательно рассказал или хотя бы намекнул.

Я приехал к нему в понедельник 12 августа и собирался уехать через день. Однако он настоял, чтобы я остался у него до конца недели. Катастрофа произошла в ночь с пятницы на субботу, точно в двадцать три часа сорок пять минут.

День был душный и жаркий. Под молодым вязом, затенявшим маленький садик, я приводил в порядок свои геологические записи. Неожиданно тучи закрыли небо, и к семи часам стало совершенно темно. Над горами разразилась гроза. Поль вернулся примерно через полчаса под проливным дождем. Мы пообедали почти молча, и он, извинившись передо мной, сказал, что должен эту ночь подежурить на гидростанции. Около половины девятого я помог ему натянуть промокший плащ и поднялся в свою комнату. Я слышал, как он отъехал от дома на автомашине.

В десять я лег и уснул. Несмотря на ливень, жара нисколько не спала. Было двадцать три тридцать, когда меня разбудил страшный раскат грома. Молнии озаряли растрепанные ветром, быстро бегущие черные тучи. Дом Поля стоял над долиной, и сверху я видел, как молнии трижды ударяли в опоры как раз перед входом в здание электростанции. Обеспокоенный, я уже хотел позвонить на станцию и справиться, все ли там в порядке, но подумал, что сейчас не стоит этого делать: Полю и без меня хватает забот!

И вдруг прямо на электростанцию начал опускаться с неба фиолетовый клинок. Это уже была не молния, а как бы длинный разряд электричества в трубке с разреженным газом, но усиленный тысячекратно! В то же время фантастическая огненная колонна поднималась от станции к небесам, прямо в черные тучи, по которым пробегали светящиеся пятна, как по волнам моря. Это продолжалось, может быть, с десяток секунд. Я смотрел как завороженный. И в то мгновение, когда фиолетовый клинок с неба и огненная колонна от станции соединились, все огни вдруг погасли и долину залил мертвенно-белый свет. И все кончилось. Наступила кромешная тьма, прорезаемая только вспышками обыкновенных молний. Водопадом обрушился проливной дождь, заглушая все звуки. Я стоял, ошеломленный, добрую четверть часа.

Звонок телефона внизу вывел меня из оцепенения. Я бросился в кабинет Поля и схватил трубку. Звонили с электростанции, и я сразу узнал голос одного из молодых студентов-стажеров. С Полем «что-то случилось», и меня просили немедленно приехать, прихватив по дороге доктора Прюньера, которому они не могли дозвониться, потому что обычная телефонная линия вышла из строя, а дом Поля был связан с гидроцентралью особым кабелем.

Я поспешно оделся, натянул плащ, потерял еще несколько секунд, пока отыскивал ключи от гаража, где стоял мой мотоцикл. Мотор завелся с первого же толчка стартера, и я ринулся в непроглядную тьму, разрываемую теперь лишь редкими молниями.

Я разбудил врача, и через десяток минут мы на его машине были уже на месте.

Всю станцию освещали только аварийные лампы, подсоединенные к аккумуляторам. Там царила атмосфера потревоженного муравейника. Молодой стажер немедленно провел нас в медпункт. Поль лежал на слишком короткой для него койке, бледный и бездыханный.

— У него, наверное, шок, — с надеждой сказал стажер. — Он стоял около генератора, когда ударила эта странная молния. Извините меня, я должен бежать. Все на станции вышло из строя. Не знаю, что делать, — ни директора, ни инженеров, никого нет! И позвонить никому не могу — телефоны не работают…

Но доктор Прюньер уже склонился над телом моего друга. Прошло минут пять, прежде чем он не совсем уверенно проговорил:

— По-моему, просто обморок. Но его нужно немедленно перевезти в больницу. Это, несомненно, шок, пульс очень слабый, и я боюсь…

Я вскочил, позвал двух рабочих, и мы перенесли Поля в грузовичок, где для него наспех построили что-то вроде носилок. Прюньер уехал с ними, пообещав держать меня в курсе дела.

Я собирался покинуть станцию, когда снова появился стажер.

— Месье Перизак, — обратился он ко мне, — вы бывали в тропиках; вам когда-либо доводилось видеть подобное явление? Говорят, что там грозы куда сильнее, чем здесь.

— Нет, такого я никогда не видел! И даже не слышал, что подобное бывает. Из своего окна я видел огненный столб, он опускался на станцию, и это было самое невероятное зрелище в моей жизни! При каких обстоятельствах произошло несчастье с месье Дюпоном?

— Это мы узнаем, когда механик, единственный свидетель, сможет говорить?

— Его тоже задело?

— Нет, но он ошалел от страха. Бормочет какие-то глупости.

— А что он рассказывает?

— Пойдите расспросите его сами…

Мы вернулись в медпункт. Там на койке сидел мужчина лет сорока с выпученными глазами. Инженер «обратился к нему:

— Мальто, расскажите, пожалуйста, все, что вы видели, этому человеку — он друг месье Дюпона.

Механик бросил на меня затравленный блуждающий взгляд.

— Понятно, вы хотите, чтобы я говорил при свидетеле, а потом вы упрячете меня в сумасшедший дом как психа! Но все равно, клянусь, это правда! Я видел, видел собственными глазами!..