Мы бессильны. Друзья наши разбросаны в иных годах и веках. А Ягу и Ариман имеют страшную силу!
— Зачем мы им?
— Неужели не вспомнила? Зачем мы ушли сюда? Разве твой любимый не говорил?
— Рассказывал. Но я думала — сказка.
— Да. Страшная сказка. Но не печалься, сестра. Держись меня. Нельзя терять надежды.
— Иное время, — склонила Галя голову на руки. — Сон, бред… Я умру от тоски.
Любимый там, за хребтом времени. Чем, как преодолеть чудовищную бездну?
Григор и Василий, одетые в монашеские рясы, вышли из машины, быстро шмыгнули в калитку Ботанического сада. Люди, коих в этот вечер не пускали в сад, перебрасывались репликами, смеялись.
— Неужто до сих пор монахи тут живут?
— Оставьте людей в покое. Это артисты!
— А, наверное, кино снимают! Какие-то аппараты странные поставили вокруг.
— И милиция охраняет. Окружили весь сад!
— Важнецкий, наверное, фильм!
— Исторический!
Григор краем уха слышал все эти слова, реплики, но они уже скользили по сознанию, не затрагивая чувств. Руководитель эксперимента провел их в заросли сирени, остановился на пятачке голой земли среди цветов.
— Вот здесь стойте. Сюда и вернетесь. Сверим хронометры. Так, Все отлично. Через пять минут — начало. Ну, счастливо! До свидания!
Он исчез. Над землею плыл вечер. В небе мерцал узкий серп Луны. Григор взглянул на него, вздохнул. Неужели правда? Неужели свершится?
Василий прикоснулся к его руке, отозвался дрожащим голосом:
— А что, если не выйдет?
— Тихо, Василий Иванович, — застывшими губами прошептал Григор.
Между деревьями видно было колокольню Лавры в ореоле электрических огней, на ее вершине мерцали навигационные красные маяки. В небе появился самолет, замигал разноцветными информерами. Где-то внизу, на Днепре, сигналили теплоходы.
Внезапно что-то случилось. Неуловимое. Почти неощутимое. Голубая волна прокатилась над ними. Василий воскликнул:
— Григор! Лавра!
— Что?
— Пропала!
Григор взглянул на фосфорические стрелки циферблата.
— Не пропала, Василий Иванович! — прошептал он. — Электричество исчезло. Мы уже там…
— Там, — повторил Василий Иванович слово во сне. — Дома!!! Боже святой! Не дай проснуться. Правда твоя. Цветы исчезли. Деревья не те. На Днепре огней нет.
Гляди, гляди…
В самом деле, сумрак погустел. Не видать ни зги. Ни огонька, ни отблеска. Луна, как и прежде, плыла серебряной краюхой среди облаков. Где-то слышалось торжественное пение, протяжное, печальное.
— Вечерня, — дохнул Василий на ухо Григору. — У нас, в мужской обители.
— Пора, — решительно встрепенулся Григор. — Ведите меня к женским келиям.
Они побежали крутою тропинкой вниз. Асфальтовые аллеи исчезли, вокруг были густые кусты, рвы, сухие бурьяны. Остановились возле невысокого серого строения.
Василий молча указал на узкие оконца, в некоторых мерцал слабый свет.
— Зайдешь в эти двери. Затем — налево. Третья по правую руку — келия Гали. А про ту, другую, у нее спросишь.
— А ежели там нет? Тогда где искать?
— В часовне. Там молятся. Правда, они не часто бывали на службе, поскольку бесноватые. Но матушка вынуждала…
— Ну, Василий Иванович! Прощай! Никогда не забуду тебя!
— Прощай, Григор! Ясноокий сынку! — прослезился Василий.
Парень ощутил, как густая борода Василия щекочет ему лицо. Он обнял старика.
Слышно было, как у того глухо стучит сердце.
— Может, останешься в монастыре? Встретишься со своими.
— Пусть им волки будут своими, — горько сказал Василий. — Лучше в кустах над Днепром заночую. Под звездами отдохну. Усну, и приснится мне Храм Красоты.
Веселые дети… и ты…
— Как же ты выйдешь отсюда?
— Знаю калитку в стене. Прощай еще раз, любый сынку! Счастливо тебе вернуться туда, к своим. А я пошлю вам сказку. Слышь? Сказку…
Зашуршали кусты. Никого нет. Только Григор одиноко стоит под звездами перед строгим чуждым строением, слушает молитвенное жутковатое нытье, доносящееся словно из-под земли. Ноги свинцовые, кажется, что он потерял всю силу Шум в ушах. Надо преодолеть странный транс. Вперед, вперед!
Он вошел в темный коридорчик. Толкнул дверь-третью слева. В келийке было темно, у образа Спасителя алела лампадка.
— Галя, — позвал Григор.
Молчание.
Парень включил фонарик, поискал по углам. Кровать, стол. Огарок свечи. Под стенкою шарахнулась мышь. Он устремился назад. Надо бежать в часовню. Быстрее, быстрее! Время летит!
Под ногами скользит глина. Вероятно, недавно прошел дождь. В лицо Григору пахнул аромат ладана, воска. Он ступил на порог небольшой церковки. В свете неярких свечей увидел согнутые фигуры монахинь, золоченые ризы богоматери, суровый лик Христа. Где же Галя? Как ее найти?
— Галя! — громко позвал Григор.
Из-под стены метнулась тень, раскинула руки, словно крылья. Полетела. Обняла тонкими худыми руками. Сумасшедшие глаза засияли фосфорическим огнем.
— Любимый! Ты? Как? Откуда?
— Кто это? — истерически завопила высокая монахиня. — Лукавый! Свят, свят, свят!
Да воскреснет Бог и да расточатся врази Его! Бегите, сестры!
Часовня наполнилась визгом и воплями. Монахини кинулись врассыпную, ломились в открытую дверь. Вскоре Григор остался наедине с Галей. Только одна фигура стояла у алтаря. Затем начала медленно приближаться к влюбленным.
— Как же это, Григор? — рыдала девушка. — Неужто и тебя похитили, бросили сюда?
— Нет, Галя, — взволнованно ответил счастливый Григор. — Я сам пришел сюда.
Эксперимент науки. Я потом объясню. Мы разыскали тебя в прошлом. Установка времени. Надо спешить!
— Я не одна, — трепеща от возбуждения, сказала Галя. — Со мною подруга. Юлиана!
— Знаю. Она тоже уйдет в будущее! Быстрее, быстрее!
Юлиана положила руки на плечи Григора. Тоска далеких миров плыла в ее широко раскрытых очах, прожигала душу парня.
— Так вот где мы встретились, Меркурий? В такой чудовищной воронке, в капкане!
Неужели вам посчастливилось раскрыть его?
— Нас ожидают! — обняв подруг, произнес Григор. — Надо спешить. Быстрее на кручу. Там перейдем в свое время…
— Не так быстро, — послышался спокойный голос у двери. — Мой капкан просто не раскрывается…
Наступило зловещее молчание. Григор оглянулся. К ним подходила высокая могучая фигура в черном. Эластичное трико обтягивало гармоничное тело, в пламени свечей длинные волосы переливались рубиновыми искрами.
