Но Джейс сознавал, что умирает. И меня ошеломило его приятие близящейся смерти. Объяснить это можно было лишь осуществлением его стремлений. Он почти достиг понимания того, за что боролся всю жизнь, понимания сути «Спина» и места человека, своего места в системе.
Как будто он коснулся звезд.
И они коснулись его. Они убивали его, но умирал он в состоянии благодати.
* * *
Кэрол отправилась зажигать свечи в коридорах, па лестнице и в используемых комнатах.
— Надо поторопиться, — забеспокоился Джейсон. — Уже ведь стемнело, так?
— Почти.
— И дождь перестал. По крайней мере я его больше не слышу.
— Прохладнее стало. Открыть окно, Джейс?
— Конечно. И включи рекордер.
— Уже включил.
Я приподнял раму окна на несколько дюймов, и в комнату хлынул прохладный воздух.
— Мы говорили о гипотетиках…
— Да, Джейс. — Молчание. — Джейс, ты меня слышишь?
— Я ветер слушал. Твой голос. Я… Снова пауза.
— Джейсон!
— Извини. Не обращай внимания, Тай. Я легко отвлекаюсь в последнее время. Я… — Он вдруг захрипел, напрягся, руки и ноги натянули матерчатые ограничители, привязанные его матерью к кровати. Голова запрокинулась. Выглядело случившееся с ним как эпилептический припадок, но длилось лишь несколько секунд и завершилось, прежде чем я успел подскочить к кровати. Он вздохнул:
— Извини…
— Не надо извиняться, Джейс.
— Понимаешь, это от меня не зависит. Извини.
— Джейс, я прекрасно понимаю, ты тут ни при чем.
— И их не вини.
— Гипотетиков?
Он улыбнулся, преодолевая боль.
— Надо для них новое имя подыскать. Какие уж тут гипотетики! Но не вини их. Они не сознают, что со мной происходит. Я ниже их порога абстрагирования.
— Этого я не понимаю, Джейсон.
Он заговорил быстро, торопливо, как будто стараясь заглушить физическую боль, отвлечься от нее. Или же эта торопливость служила симптомом боли.
— Ты и я, Тайлер, мы представляем собой сообщества живых клеток, так? Если ты разрушишь достаточное количество моих клеток, я умру, ты меня убьешь. Но если мы пожмем друг другу руки, я потеряю какое-то количество клеток эпителия, и ни один из нас даже не заметит этой потери. Это ниже нашего порога восприятия. От чего-то мы абстрагируемся умышленно, а чего-то просто не замечаем. Мы взаимодействуем как организмы, а не как колонии клеток. То же верно и для гипотетиков. Только их мир больше нашего.
— И это оправдывает убийство?
— Я говорю об их восприятии, а не о морали. Возможно, смерть отдельного человека для них что-то и означала бы, если бы они рассмотрели это событие в определенном контексте. Но они не в состоянии.
— Но ведь они проделывали уже такое, свой фокус со «Спином». Неужели их репликаторы не обнаруживали подобного раньше, прежде чем гипотетики закрывали их мембранами?
— Другие миры «Спина»… Да. Много. Сеть гипотетиков разрослась чуть ли не на всю галактику. И когда они натыкаются на планету, населенную разумными существами, использующими инструменты, до некоторой степени зрелыми, они окружают эту планету Спин-оболочкой.
Мне представилась здоровенная паучиха, оплетающая паутиной муху.
— Зачем, Джейс?
Дверь отворилась, вошла Кэрол с витой свечой в фарфоровом подсвечнике. Она поставила подсвечник на комод, чиркнула спичкой… Язычок пламени судорожно затрепыхался, борясь с потоком устремившегося на него из окна воздуха.
— Чтобы защитить.
— От кого?
— От естественного старения, дряхления, гибели. Оттянуть неизбежность. Технологические культуры тоже смертны, Тайлор, как и все на свете. Развиваются, расцветают, загнивают, умирают.
Неужели это так уж неизбежно? А если нет? А если они расширяют сферу своего влияния, расселяются в иные миры, устремляются к звездам…
Но взрослый Джейсон предусмотрел мое детское возражение.
— Даже местное космическое путешествие медленно и неэффективно для существ с такой продолжительностью жизни, как у нас с тобою. Может, ты уверен, что мы исключение из правила. Но гипотетики существуют уже давно, всякого навидались. До того, как они соорудили нашу Спин-мембрану, они несчетное число раз наблюдали, как населенные миры тонут в собственном дерьме.
Он вздохнул и, казалось, захлебнулся воздухом. Встревоженная Кэрол резко повернулась к нему. С лица ее соскользнула маска самоуверенности, сменилась испугом матери, теряющей ребенка, не знающей, чем ему помочь. Джейсон, однако, тут же оправился. К счастью, он не мог заметить испуга Кэрол. Он сглотнул, еще раз вздохнул и задышал нормально, размеренно.
— Но почему «Спин», Джейс? Он толкает нас в будущее, но ничего не меняет.
— Напротив. Он меняет очень многое. Он меняет всё.
* * *
Парадокс последней ночи Джейсона: речь его все более путалась, сбивалась, в то время как поток воспринятой им информации рос лавинообразно. Я твердо верю, что узнал он в эти последние часы куда больше, чем возможно выразить словами. То же, чем он успел поделиться, оказалось необычайно весомым и судьбоносным, влекущим и пугающим.
Он говорил, преодолевая боль, иногда мучительно подыскивая слова, говорил, говорил, говорил…
Начал он так:
— Попытайся подняться на их точку зрения. То есть принять точку зрения гипотетиков. Гипотетики, рассматриваемые как синтетический организм или как совокупность отдельных организмов, возникли в незапамятные времена как машины фон Поймана и претерпели длительную эволюцию. Происхождение этих самовоспроизводящихся машин, как водится, неясно и им самим. Они не помнили своих корней так же, как и мы не имеем представления о первых ступенях эволюции человека. Вполне возможно, что их создала давно вымершая, бесследно исчезнувшая биоорганическая культура; не исключено, что прибыли они из другой галактики. Так или иначе, но появились они в непредставимой для нас древности.
Таких видов, как наш, населяющих иные планеты, развивающихся и погибающих, они наблюдали бессчетное множество и учета им не вели. Попутно перенося органические молекулы от звезды к звезде, они, вероятно, даже способствовали расселению органики по Вселенной. Видели они, и как из биокультур появлялись сети фон Неймана, создавались в ходе их ускоренной, но неустойчивой и в итоге нежизнеспособной эволюции. С точки зрения гипотетиков все мы казались своеобразными питомниками репликаторов. Странными, плодородными, хрупкими колыбелями.
С их точки зрения этот повторяющийся процесс беременности простыми сетями фон Неймана с последующей скорой гибелью породивших эти сети цивилизаций казался таинственным и трагическим.
