Я вспомнила, что Мурильо при Спартаке и Остапе назвал сенатора Броккенбергера Брокком, главарем гангстерского синдиката «Броккорпорейшен». Мне трудно было в это поверить! Честное слово!
Не верили в это и на континенте.
В Вашингтоне, как только стали известны подробности всего случившегося, разразился очередной политический скандал. Сам президент США, в свое время поддержавший академика Анисимова и называвший работу Города-лаборатории «великим экспериментом», попросил сенат назначить сенатское расследование. И мне привелось беседовать с почтенными сенаторами, когда они прилетели к нам в Город Надежды. Им разрешено было курить, и я задыхалась от едкого сигарного дыма.
Дело велось весьма обстоятельно, опытные детективы дали мне сто очков вперед, было стыдно показывать им свои записки, признаваться в неумелых расспросах.
Результат сенатского расследования ошеломил не только меня.
Маньяком и преступником-одиночкой был признан Мигуэль Мурильо. Оказывается, одолеваемый жаждой убийства, он похищал чемоданы пассажиров, чтобы тем или иным способом вызвать гибель самолета в районе Бермудского треугольника. Доказательством его невменяемости сочли его упрямое стремление устроить катастрофу в одном и том же месте. Прибор же, выводящий из строя электронное оборудование, в качестве вещественных доказательств не фигурировал. Несколько стран, к которым имел отношение Мигуэль Мурильо, настаивали на передаче им прибора «для изучения». Советская страна предложила отнести его к числу запрещенных международными соглашениями разработок.
Николаю Алексеевичу пришлось слетать в Вашингтон, выступить в комиссии сената. Он снова был принят в Белом доме.
Вернувшись, он сказал мне:
– Нет, Америка – это не Смит и Броккенбергер. Это О'Скара, Стилл и миллионы простых американцев. И те передовые их представители, которые так же ненавидят голод, как и мы.
Сенатское расследование было закончено. Газетная шумиха улеглась.
Сенатор из штата Айова Дэвид Броккенбергер был посмертно оправдан, и в галерее Капитолия, где он так долго и успешно влиял на законодателей, поставлен его мраморный бюст.
В особняке Броккенбергера в штате Айова множество пригретых им ребятишек искренне горевали о кончине дедушки Дэви.
На заключительном заседании Особой комиссии ООН в Нью-Йорке после бурных дебатов восторжествовала точка зрения доктора Стилла, к которой присоединился в конце концов и профессор Энтони О'Скара, председатель комиссии.
Эксперимент в Городе-лаборатории признавался недостаточным. Рекомендовалось вынести его из-под ледяного купола Антарктиды и создать под эгидой ООН множество центров пищевой индустрии, используя при этом разработанную нами технологию.
Перед Николаем Алексеевичем и всеми его соратниками встали новые, еще более грандиозные задачи».
Моя мечта, самая фантастическая, всегда остается жизненной, земной, никогда не мечтаю о невозможном.
Н. А. Островский
Небосвод надежды
Я закрываю рукопись романа, романа-мечты о том, как человечеству справиться с грозящими ему бедами, как победить голод на Земле, как сохранить богатства окружающей среды, избежать энергетического кризиса, связанных с развитием энергетики климатических катаклизмов, как не бояться демографического взрыва.
Конечно, искать в фантастическом произведении рецепты от всех существующих или возможных невзгод нельзя. В нем лишь отражены и развиты некоторые идеи, разрабатываемые ныне наукой, воплощение которых не должно заменить, скажем, сельское хозяйство в тех странах, где оно стало передовым, прежде всего в нашей стране. Но подумать о том, как в помощь сельским труженикам, слишком зависящим от погоды, дать государственный резерв питательных продуктов, получение которых не связано ни с какими внешними условиями, конечно же, стоит.
И можно понять проявление большого внимания со стороны партии и правительства к проблеме искусственной пищи (то есть получаемой не традиционным для наших предков способом). Ученым у нас предоставлен широкий простор для исследований, часть которых и легла в основу моего повествования, где додумано уже известное или увеличены по праву мечты реальные достижения лабораторий и опытных производств.
По мере развития романа-мечты меня окружила плеяда героев, черты которых взяты из жизни и которые обрели в произведении собственную жизнь. Некоторых из них я полюбил, и не представляю, как же я расстанусь с ними, некоторых возненавидел, стараясь передать это чувство и читателям.
Но я понимаю, что читатель вправе спросить меня, что же стало с этими людьми. Ведь я стремился, чтобы читатели поверили в их существование, да и сам поверил в это.
Попробую представить себе их судьбы.
Академик Анисимов и его молодая жена Аэлита.
Они вернулись в Москву. Академик снова возглавил родной институт, где решаются новые и новые проблемы обеспечения людей пищевыми продуктами с помощью химии. От микробиологического уровня предстоит подняться до воссоздания фотосинтеза, чтобы непосредственно превращать энергию солнечных лучей в энергию пищевых продуктов, усваиваемых человеком.
Аэлита воспитывает двух сыновей, заботится о муже, которого считает титаном науки, и передает его последователям опыт, полученный на заводе «вкусных блюд» в Городе Надежды. Сколько таких заводов надо создать в одной только нашей стране, чтобы раскрепостить женщин – освободить их от кухни и связанных с ней забот!
Академик Анисимов был рад узнать, что профессор О'Скара и доктор Стилл возглавили ассоциацию ученых, ставящих своей целью полное запрещение использования ядерной энергии в военных целях. Видно, не прошло для них даром все пережитое вместе с русским академиком Анисимовым. И они были приняты в Белом доме.
Доктор-инженер Вальтер Шульц остался в Антарктике и возглавил разросшийся Город Надежды. Он женился на красавице Чандре, и у них родились двое близнецов: мальчик и девочка. Мальчика он назвал Спартаком, а девочку Тамарой.
Спартак же Толстовцев с Тамарой Неидзе вместе с Танагой отправились строить новый центр искусственной пищи на одном из островов в Тихом океане. Остап не смог отстать от своего друга и отправился следом. У Тамары появилось множество архитектурных идей, которые она мечтает воплотить, как только подрастет ее маленькая дочурка, которую она назвала Аэлью. Танага рассчитывает обеспечить искусственной пищей население Японских островов.
