— Шабаш! — возвестил чей-то могучий бас.
Виктор протянул руку Светлане, чтобы помочь спрыгнуть, но она спрыгнула сама, и они вместе побежали к складу.
Десятка три мокрых грязных людей собрались в тесном помещении. Зажгли свет. Теперь, когда и трудная дорога, и пылевая буря, и дождь были позади, уставшие люди смеялись и шутили, словно они только что вернулись с загородного пикника. Песок и пыль еще скрипели у Виктора на зубах, но он тоже заразился общим веселым настроением. В эти минуты все толпившиеся вокруг люди казались ему близкими, дорогими, давно знакомыми, и ему хотелось поделиться с кем-нибудь этим своим ощущением. Виктор разыскал в толпе Светлану. Она спокойно стояла среди общего хаоса, держа во рту шпильки. Ее красивые смуглые руки с круглыми локтями были закинуты за голову, и она терпеливо и сосредоточенно укладывала волосы. Виктор долго молча смотрел на нее, но подойти почему-то не решился…
2
Денни Уилкинс был молод — ему шел всего двадцать пятый год, но в отделе Герберштейна он ценился как работник высокого класса.
Денни Уилкинса «открыл» сам Герберштейн, он нашел его лет двенадцать назад подыхающим с голоду в Детройте. Герберштейн знал о совете наполеоновского министра Талейрана не доверяться первому впечатлению или побуждению, потому что обычно оно бывает самым благородным. Но для Герберштейна — разведчика — первое впечатление или побуждение слишком часто оказывалось единственным. Он сумел заглушить в себе все лишнее, идущее от человечности, и никакие эмоции никогда не мешали его трезвому, спокойному анализу.
Герберштейн впервые увидел Денни Уилкинса, когда тот пытался украсть деньги. О причинах, толкнувших его на столь рискованный шаг, Герберштейну не пришлось гадать: изможденное, с ввалившимися щеками лицо рассказало ему заурядную историю. Но не самый факт заинтересовал Герберштейна — мало ли мелких и крупных воров приходилось ему видеть! — его поразила ловкость, с которой голодный мальчишка ориентировался в толпе, то подсознательное чувство обстановки, которое у опытных разведчиков вырабатывается с годами, а Денни Уилкинсу, видимо, было присуще от рождения.
Мальчишка не украл деньги. Он мог их вытащить, но не вытащил. С рассеянным видом он отвернулся от намеченной жертвы и вдруг метнул быстрый злой взгляд на Герберштейна, хотя тот держался в стороне и старался не смотреть на мальчишку пристально.
После этого Герберштейн не теряя времени подошел к нему и сказал, что есть другой способ заработать хорошие деньги.
Денни Уилкинс прошел великолепную школу, накопил опыт и превратился в первоклассного агента.
Получив задание поступить на работу в астрогеографический институт Джефферса и срочно проштудировать всю специальную литературу, Денни Уилкинс не удивился — он привык выполнять приказания без раздумий, — но понял, что близится какое-то необычное дело.
Срочный вызов к руководителю отдела его тоже не удивил. Значит, так надо.
Герберштейн встретил Денни Уилкинса приветливо, почти ласково — руководитель отдела по-своему любил его.
— Пришла пора действовать? — позволяя себе вольность, спросил Денни Уилкинс, ответив на крепкое рукопожатие.
— Ты становишься проницательным, — Герберштейн сказал это мягко, но без улыбки. — Да, пришла пора действовать. Мне захотелось поговорить с тобой — кто знает, увидимся ли мы еще раз? Годы мои уже немолодые, посылаю тебя надолго. Что многие не возвращаются оттуда — тебе известно не хуже, чем мне…
— Значит — к русским?
— Разумеется. Но дело не только в этом. Если даже тебе профессионально повезет, ты отправишься в экспедицию, из которой тоже проще простого не вернуться.
— В космическую?
Герберштейн кивнул.
— Да. В космическую. Заочно ты теперь неплохо знаком с Батыгиным?.. Вот с ним и полетишь. Компания должна знать о каждом его шаге. Понимаешь? О каждом. Ты будешь присматриваться даже к мелочам. То, что сегодня мелочь — завтра может оказаться далеко не мелочью. Наш резидент, связанный с научными кругами, сообщает, что Батыгин, как и Джефферс, все-таки собирается лететь на Марс, хотя полет и не включен в программу МКГ. Я по-прежнему сомневаюсь в этом. Но в одном из последних донесений содержится любопытный факт: в Тувинскую экспедицию, организованную Батыгиным, берут преимущественно молодежь. Следовательно, экспедиция превращена в школу для юнцов, в которой они должны пройти закалку. Ты можешь спросить, для чего понадобились юнцы Батыгину?.. Не знаю. Ясно лишь одно: Батыгин приступил к выполнению мероприятия, в котором основная ставка делается на молодежь. Значит, это мероприятие с замедленной отдачей — оно направлено в будущее. Тем более это интересно для Компании. Ты должен завоевать доверие Батыгина и добиться, чтобы он включил тебя в свой молодежный актив. Ты умен, превосходно знаешь русский язык и справишься с заданием. Я верю в тебя. Все понятно?
— Все, — ответил Денни Уилкинс.
— Вот имена людей, на которых тебе придется обратить особое внимание: Травин, Юрий Дерюгин, Светлана Короткова, Виктор Строганов…
3
Через шесть дней после приезда в Кызыл отряд Травина перебазировался в западные районы Тувы, в Шагонар, а оттуда — на заброшенный рудник в глубине Саянских гор. Заночевали у обогатительной фабрики, а утром, оставив лошадей внизу, поднялись к рудничному поселку. Там никто не жил, и тайга медленно, но верно отвоевывала когда-то отнятую у нее территорию.
— Надо найти подходящее помещение, — сказал Травин Виктору и Дерюгину. — Здесь будет база.
Они осмотрели несколько домов с пустыми оконными глазницами и просвечивающими крышами и наконец выбрали один из них: он казался прочным и окна его были заколочены досками. Дверь подалась не сразу, пришлось срыть перед ней землю. Миновав маленькие сенцы, Виктор и Дерюгин вошли в комнату. На них дохнуло пыльным спертым воздухом.
— Осторожно, ничего не видно, — предупредил Дерюгин.
Тончайшие золотые пластинки солнечных лучей, вставленные в узкие щели между досками, делили полумрак на кубические фигуры и освещали несколько топчанов и железную печку.
— Да будет свет, — сказал Дерюгин и, подойдя к окну, обухом топора вышиб доски.
И тогда все увидели, что посреди комнаты, между неплотно сбитыми досками пола торчит тонкий, но высокий бледный росток с едва наметившимися листочками. Ни ветер, ни солнце не касались его зеленовато-водянистого стебля, и, защищенный от непогоды и зноя, он тянулся вверх, к низкому потолку. Никто не мог определить, что это за растение. Но все, не сговариваясь, обходили росток, стараясь не задеть его. Однако когда открыли окна и двери и горячий ромб солнечного света наполз на растеньице, оно само сникло, опустилось на доски, словно сразу застуженное сквозняком и обожженное солнцем. И тогда Светлана, взявшаяся наводить порядок, вымела растеньице вместе с мусором.
