— Во всем виновата эта треклятая светофорная история.
— Ах да, я и забыл, ты же возглавляешь следственную комиссию!
— Угу.
— Так в чем же загвоздка?
— В экспертах.
Майерс сочувственно хмыкнул.
— На них надеешься, — продолжал Холланд, — что они проанализируют факты, а они ускользают, как тараканы. Ждешь от них каких-то разумных выводов, а они виляют, выжидают да время от времени каркают на своем фантастическом жаргоне — звучит ах как солидно, но на деле каждый печется только о себе…
— Знакомая картина, — засмеялся Майерс. — Для начала они заявляют: «С одной стороны…» Можешь не сомневаться — ровно через две минуты последует: «С другой стороны», а в конце концов: «Кто его знает…»
— Точно.
— А о чем спор? Кто он, злодей?
— Ты более или менее в курсе дела?
— Какое там, видел по телевидению, и только.
— Понимаешь, создатель системы считает, что подвел компьютер, специалист по компьютерам считает, что подвела система, а ученый-теоретик старается раздать всем сестрам по серьгам…
— А ты сам что думаешь?
— Отказал компьютер, это факт, по крайней мере отказал один из его узлов.
— Почему?
— Короткое замыкание в логической ячейке. Если верить технической характеристике, то эта ячейка вообще не могла отказать, а вот отказала. Разрушение изоляции. Странная история…
Майерс медленно опустил свою кружку на стол. На секунду задумался, потом повторил:
— Разрушение изоляции. Действительно странно, очень странно…
— Ты о чем?
— О разрушении изоляции. Тебе известно, что я сейчас расследую катастрофу в Айлуорте?
— Слышал.
— Мы еще не пришли к окончательным выводам — знаем, что загорелся двигатель, возможно, сорвалась лопатка турбинного вала, — но дело не в том. Контрольный блок, регулировавший питание одного из двигателей…
— При чем тут контрольный блок?
— А при том — блок взяли на завод для экспертизы и обнаружили, что его металлический корпус подвергся температурному воздействию порядка ста пятидесяти по Цельсию, — Майерс замолчал, видно было, что он напряженно о чем-то думает, — а на проводах внутри не осталось никаких следов изоляции!
— Сгорела?
— Да нет, для этого температура была недостаточно высока. Изоляция-то аминостиреновая, он теплоустойчивее тефлона. Чтобы аминостирен испарился, нужна температура не ниже трехсот…
Холланд нахмурился.
— Разница существенная. Давай при случае потолкуем об этом поподробнее.
Майерс поднял кружку с пивом.
— С удовольствием. Будь здоров!..
«Ну и педант», — подумал Джеррард. Райт напоминал ему английских офицеров, какими их изображают в голливудских фильмах, — то же чопорное беспокойство по пустякам. Превосходный исполнитель, но не больше. Джеррард положительно не переваривал его.
— В высшей степени возможно, — разглагольствовал Райт, — что это произошло от воздействия какого-либо растворителя. Повышение температуры не могло вызвать столь сильной деформации. Жара скорее привела бы к обугливанию по краям. Есть у нас полная уверенность, что никто не проливал никаких летучих жидкостей — ацетона или еще чего-нибудь — в непосредственной близости к роботу?
— Могу сослаться лишь на ручательство Эспайнела, — ответил Джеррард. — Человек он вполне толковый. Никому, кроме него, приближаться к роботу не разрешалось.
Райт улыбнулся слабой недоверчивой улыбкой.
— Может быть, и так, но это еще надо доказать…
Он собрал шестеренки, положил их снова в коробочку, сунул ее в металлический контейнер и, вытащив листок бумаги, принялся писать.
— Что вы будете с ними делать? — спросил Джеррард.
— Произведу исследование. Но не сейчас — сначала надо покончить с заданием. Потом проверим жесткость, проницаемость, ну и тому подобное…
Утреннее солнце щедро светило сквозь высокие стрельчатые окна превращенного в лабораторию класса — окна, по мнению Джеррарда, были единственной выгодой, какую приносил им этот бредовый викторианский стиль. Цветные витражи в верхней части окон отбрасывали на стол Райта яркие красные, синие и желтые пятна.
— А если выяснится, что никакой случайности тут нет? — поинтересовался Джеррард.
— То есть как это? — не понял Райт.
— Я не химик, но не может ли быть, что какое-то непредвиденное свойство пластмассы делает ее подверженной воздействию извне? Какое-то изменение молекулярной структуры — и она становится чувствительной к азоту или кислороду воздуха?
Райт глянул на него поверх очков.
— Компания «Политад» относится к своему делу с исключительной скрупулезностью. Да будет вам известно, что они работают по нашей лицензии, и я утверждаю с полной уверенностью, что каждая партия пластмассы проходит комплексный контроль. А кроме того, мы просили другую фирму провести контроль независимо от них. Полученные данные неоспоримы, да и какой же смысл этой фирме лгать — за ложь им не платят…
— Я никого ни в чем не обвиняю, — отозвался Джеррард.
— Надеюсь, мой ответ рассеял ваши опасения, доктор Джеррард, — заявил Райт. Взяв коробочку с образцами, он сунул ее поглубже в холодильник. Посмотрев на Джеррарда еще раз, Райт громко хлопнул дверцей и добавил: — Закончим позже.
— Я полагал, что бюрократизм и волокита в этой стране свойственны только правительственным учреждениям, — заметил Джеррард в ответ.
— Никоим образом, дорогой коллега, — возразил Райт. — Вы встретитесь с ними повсюду, но есть и другие понятия, которые вам, несомненно, знакомы: последовательность и очередность…
И он с улыбкой вышел из лаборатории.
Джеррард медленно вернулся на свое место и сел. Может, есть смысл пойти к Креймеру? Он был уверен, что в размягчении пластмассы повинен какой-то иной, еще не известный фактор. Что будет, если, к примеру, расплавится пластмассовая изоляция?.. Стоп, стоп — изоляция! Слово задело в памяти какую-то струну. Он совсем недавно читал что-то о расплавившейся изоляции… Вот только в какой связи? Он поразмыслил и вдруг щелкнул пальцами.
— Нашел! — произнес он вслух. — Самолет, разбившийся в Айлуорте. В сообщении говорилось, что виною тому разрушившаяся изоляция. Не связаны ли эти происшествия между собой? Изоляция… пластмасса… ну, конечно! Черт возьми, в какой же это было газете?
Он поднялся на ноги и схватил телефонную трубку.
— Бетти, вы не могли бы принести мне газеты за последние десять дней?
— Все?..
В ее голосе слышалось сомнение. Он отметил про себя, что снискать расположение секретарши — задача куда более тяжкая, чем завоевать доверие любого делового компаньона.
