Ознакомительная версия.
– Раз наркота есть, почему ОБНОН его не повяжет? – спросил Савва после недолгого молчания.
– Объемы не те. Две-три дозы эйфорина, таблетка-другая экстази. За мелочь арестовывать себе дороже – крик на всю страну поднимется. Есть версия, что наркотой он все-таки немного приторговывает, отсюда и деньги на всё, и постоянный доступ к антидепрессантам. Но проследить ни разу не удалось. В общем, поскольку в кружке Елагина есть и признаки секты, и религиозное мошенничество, и колеса – всего понемногу, дело решили передать в Анафему. Отец Адриан распорядился: в самую лучшую группу.
– То есть нам? И с перспективой облажаться на всю страну, если что будет сделано не так?
– В точку, Сав. Пресса нас живьем съест. Она Елагина любит, как теленок соску: что ни месяц, он им новую сенсацию подкидывает. Наш парень, хоть ни на духовника, ни на психотерапевта толком не выучился, общественным мнением управлять умеет. Да и реклама вроде не навязчивая, а цепляет. Слоганы – высший класс. На сайте так и написано: «Здесь тебе помогут. Ты больше не одинок».
– У него и сайт есть? – удивился Корняков.
– Сайты сейчас у всех есть, но этот, я тебе скажу, вполне профессионально сделан. Суицид. нет. А на первой странице висит специальный тест. Называется «Какой из вас самоубийца?». Вопросы вроде шуточные, но знаешь, – Артем пододвинул к себе клавиатуру, – в каждой шутке есть доля правды. Я вчера его прошел из интереса…
– И что? – с живым интересом спросил Корняков.
– Читайте.
Артем развернул монитор. Савва и Даниил придвинулись ближе. На экране мерцали серебристые строчки: «Вы – страшный самоубийца. Вы настоящая гроза общества! Вы ангел смерти. Нет, вы не уйдете из жизни просто так, вы потащите за собой всех врагов, вы сделаете из вашей смерти историческое событие. 11 сентября померкнет, когда в эфир выйдут новости, сообщающие подробности вашего самоубийства! Лишь бы не оказаться рядом с вами, когда вы захотите убить себя».
Даниил отшатнулся от экрана, перекрестился. Савва молчал с минуту, поднял бровь и удивленно покачал головой.
– Нет слов. Сижу и дрожу.
– Ладно, не подкалывай. Я специально самые жесткие варианты ответов выбирал, чтобы на результат посмотреть.
– Ну… серьезно получилось.
– Очень. А теперь представь, что такой результат огреб прыщавый паренек лет семнадцати, обиженный на весь мир, который уже второй месяц засыпает с идеей «вот умру, и вы все пожалеете!». Понимаешь? Он верит, что нашел единомышленников, читает «ты не одинок» и прет на сайт, а потом и в Приют. Я почитал, что они пишут, – волосы дыбом встали. Темы для разговоров – красота суицида, самоубийство в день рождения, какой способ наилучший, содержание предсмертной записки и так далее. Даже думать боюсь, о чем они в «кружке» друг с другом беседуют. Елагин, похоже, сам не понимает, какую страшную машину разрушения подложил под свои прогрессивные методы.
Савва с Даниилом переглянулись.
– В смысле?
– Ну, как я понимаю, Елагин не может над ними вечно нянькой сидеть, так? Когда-то приходится выйти на улицу, за едой, за деньгами, за наркотой наконец. Пациенты остаются одни, все вместе в малогабаритной трехкомнатной квартире. Предоставленные сами себе, запертые в глухой коробке о четырех стенах – помните, заваренные форточки? – да еще после алкогольного или наркотического депресняка. И вместо правильных дум о смысле жизни, они подпитывают друг друга негативными эмоциями, с каждой фразой уверяясь в правильности своего выбора. В такой атмосфере суицид не просто вероятен, он – обязателен. Или скажете, что я не прав?
Контроллеры молчали. Чернышов протянул папку Савве, кивнул Даниилу.
– Здесь всё по Елагину. Почитайте, посмотрите, что и как. Будут какие соображения – сразу ко мне. На Грайворонском потолкаться тоже не вредно. Только, Сав, без тотальной войны, штурма и перманентного насилия, пожалуйста. Спокойно наблюдать, отслеживать контакты. Ясно?
Корняков хотел вытянуться во фрунт, щелкнуть несуществующими каблуками, но вовремя вспомнил о тех двоих, что лежат сейчас рядышком на холодном прозекторском столе. В последний раз вместе на этой Земле.
Чернышов с утра опять уехал на Петровку. Вернулся поздно, когда Савва с Даниилом уже дописывали ежедневный отчет и собирались домой.
– Что нового?
Промерзший за день малопродуктивной слежки Корняков мрачно сплюнул:
– Ничего. Мотаемся за Елагиным, как дворняжки на привязи, смотрим, записываем. Новички в Приют идут, валом не валят, но пятерых я сам видел. Две девчонки были, потом еще одна, правда, все трое вечером поехали домой, но последняя через день вернулась, да и потом не раз появлялась. Паренек у подъезда долго стоял, Елагина поджидал. Другой сам добрался, правда, по бумажке, даже у нас спрашивал, как пройти. Оба назад не вернулись, разве только ночью, пока мы не видели. Еще одного привез на такси сам гуру – тот еле ноги переставлял, бедняга. Скорая приезжала несколько раз. Я с водилой немного потрепался: говорит, часто, приезжаем из запоя выводить. Жизнь кипит, в общем. Соседи ментов вызывают через два дня на третий, считают, что за стенкой притон угнездился. Только участковый да отделенческие не слишком в Приют рвутся, знают, что стоит им появиться, как через час-другой вокруг подъезда будет стоять целая батарея телекамер. Мы этот спектакль уже видели. Сегодня утром тоже приезжали, покрутились немного и довольно быстро слиняли. Потом опять скорая побывала. Что еще? Наркоту Елагин берет всё у того же дилера – Стапеля, ну, ты помнишь, я писал в докладной: мелочь уличная, ничего серьезного. Объемы стандартные, пять-десять таблеток. За жратвой психолог наш сам ходит, за водкой тоже. Вчера ездил в Подольск – там у него друзья по семинарии, такие же недоучившиеся, обиженные на весь свет. Несколько раз в малоприметных кафе встречался с людьми. Судя по разговору – просил денег.
– Это, наверное, родители…
– Да, похоже. Даня проследил до дома одну парочку, потом пробили по базе – Анна Леонтьевна и Виктор Григорьевич Ракитины. Их сын, Антон Ракитин постоянно живет в Приюте.
– Уже не живет, – сказал Артем, положив на стол несколько бумажных листков. – Сегодня ночью он покончил с собой. Скорая, которую вы видели утром, за ним приезжала. Вот выписка из заключения патологоанатома: «…содержание спирта в крови…» Так, так, где же это? А! Вот! «…наличие большого количества воды в легких при отсутствии видимых признаков отравления и сердечной недостаточности позволяет предположить, что смерть наступила в результате утопления…»
Савва недоверчиво покачал головой, пробежал глазами выписку, чертыхнулся, протянул документ Даниилу.
Ознакомительная версия.
