Председатель суда: Что вы увидели в этом районе гавани, сэр?
Полковник Пирсон: В этом районе действительно стояла рота моряков.
Председатель суда: И вы не заметили ничего подозрительного?
Полковник Пирсон: Подозрительным было все, экселенси.
Председатель суда: Что именно, полковник Пирсон, показалось вам подозрительным?
Полковник Пирсон: Прежде всего идеальный порядок, экселенси.
Председатель суда: Разве вы привыкли к беспорядку в наших воинских частях, полковник Пирсон?Полковник Пирсон: Когда я подъехал к строю, команды “смирно” не было дано, однако они все стояли как… Я затрудняюсь в выборе надлежащего выражения, экселенси… Это был… Это был монолит, экселенси!
Председатель суда: Кто возглавлял часть?
Полковник Пирсон: Во главе части был человек с нашивками лейтенанта, сэр, только лейтенанта, и это меня также насторожило. Кроме него, там был-мичман невероятно высокого роста.
Председатель суда: Что означает ваше “невероятно высокого роста”, полковник Пирсон, какой рост вы считаете “невероятным”?
Полковник Пирсон: Моя голова достигала только третьей пуговицы на его морском кителе, сэр. Вы мне можете не поверить, но это правда.
Председатель суда: Что сказал вам этот лейтенант?
Полковник Пирсон: По моему распоряжению он предъявил мне радиограмму, по которой команде его подлодки “Сепрешен” надлежало явиться для парада в Пэл-Мэл. Телеграмма была стандартного образца, и на ней стояли шифрованные обозначения командования базы.
Председатель суда: Эта радиограмма устранила ваши подозрения?
Полковник Пирсон: Никак нет, экселенси. Я положил радиограмму в карман и позволю - себе попросить разрешения суда предъявить ее вашему превосходительству…
Председатель суда: Радиограмма будет передана для технической экспертизы. Продолжайте показания, полковник. Что предприняли вы затем?
Полковник Пирсон: Я приказал развернуть транспортер и отъехал от команды “Сепрешен”. Сидя в машине, достал “Устав внутренней службы” и постарался найти что-нибудь подходящее к случаю.
Председатель суда: Устав внутренней службы… Гм… Это удачная мысль, сэр… И это вам помогло?
Полковник Пирсон: Так точно, сэр, знание устава помогает во всех случаях. Я сразу же открыл устав на словах: “Главным качеством командира должна являться решительность…” Эти слова устава укрепили мою уверенность, и я начал действовать решительно. Прежде всего я связался по рации со своим заместителем Ярборо и отдал ему приказание немедленно произвести полное изменение расположения частей. Срочно была переброшена дюжина танков типа “Рептилия-76” для охраны подиума командования и частей. Перед танками были установлены пластиковые щиты с эмблемами военно-морских сил, которые могли быть сметены в одно мгновение. Части морской пехоты были разделены на две группы с тем, чтобы команда “Сепрешен” проследовала между ними, как бы зажатая с двух сторон, наподобие сандвича, сэр. Командирам морской пехоты было указано, что при малейшем подозрении они должны тут же развернуться в боевой порядок и уничтожить кинжальным огнем автоматов моряков-подводников с надписью “Сепрешен” на грудных планках. Зенитным частям был дан приказ передислоцироваться к набережной и быть готовыми к уничтожению команды “Сепрешен” прямой наводкой. Такой же приказ получила рота зенитных пулеметов и командир десантной части полковник Самнер Слихтер, на которого и была возложена задача уничтожить эту часть. Был отдан приказ закрыть порт и объявить боевую тревогу во всех частях, непосредственно не участвующих в параде. Были и другие распоряжения, сэр.
Председатель суда: Скажите, полковник Пирсон, а не приходило ли вам в голову отменить парад вообще? Не было бы такое решение наиболее безопасным?
Полковник Пирсон: Отменить парад? Прошу прощения, сэр, но это было бы невозможно! Отменить парад?! Это был бы позор для всего военно-морского флота! Что сказал бы личный представитель президента, что сказал бы сам президент? Кроме того, такая отмена ничего не изменила бы, сэр, но все сразу же стало бы сложнее. Самозваная часть, сэр, эта команда “Сепрешен” пока не обнаруживала никаких враждебных намерений.
Председатель суда: Почему же вы тут же отдали приказ о последующем уничтожении этой части?
Полковник Пирсон: Для меня с одного взгляда было ясно, что это не наши ребята.
Председатель суда: Как вела себя эта команда во время парада?
Полковник Пирсон: Вела себя отлично, сэр. Они двигались как одна стальная болванка, сэр.
Председатель суда: А что произошло перед подиумом?
Полковник Пирсон: В руках у мичмака был флагшток в чехле, и перед подиумом он вскинул его вверх и развернул штандарт.
Председатель суда: А что было изображено на этом штандарте?
Полковник Пирсон: Какая-то рыба, сэр… И красный зигзаг…
Председатель суда: Был отснят фильм, который в значительной степени подтверждает ваши показания, полковник.
Полковник Пирсон: Полковник Самнер Слихтер сделал все от него зависящее, но команда “Сепрешен” неожиданным маневром вышла из колонны и появилась на набережной чуть раньше, чем это ожидалось. Они стали прыгать в воду, все до одного, прямо через парапет, да еще при оружии, сэр. Только этот маленький лейтенант обхватил за шею мичмана, и тот прыгнул вместе с ним. Все заняло не более десяти секунд, и набережная опустела…
Из официальных материалов военного министерства вскоре стало известно, что полковнику Пирсону присвоен чин бригадного генерала. Все дело с парадом в Пэл-Мэл временно удалось скрыть.
ДОНЕСЕНИЕ ИЕЗУИТА ДЖОКИ КАЛЬЕРИ ГЕНЕРАЛУ ОРДЕНА ПЬЕТРО АРРУППЕ
Первые сведения о “дрейн-брейне” в океанические просторы поступили от Немецкой комиссии по “дрейн-брейну” из Гамбурга. Вот что говорилось об этом в статье в “Дойче беобахтер” от тридцатого мая Года Предгрозового Затишья: “…Этому следует положить конец! Германский гений должен принадлежать земле, его породившей, а его плоды - немецкому народу. Да, на немецкой земле пока не создан гимн свободе, который мы могли бы поставить рядом с “Марсельезой”, с ее иррационным порывом к неведомой и неуловимой “свободе”, но пусть назовут нам хоть какой-нибудь раздел современных точных наук, в котором немцы не научились разыгрывать самые изысканные фуги и кантаты. Тем более прискорбно, что в погоне за большим благополучием порой лучшие представители немецкой нации покидают пределы своей родины и устремляются в другие страны. Разумеется, их окружают вниманием, до сих пор не доступным на их родине.
Явление это, известное под названием “дрейн-брейн” (утечка мозгов), породило целую литературу во всех европейских странах, и мы не стали бы привлекать внимание читателей к этому вопросу, если бы не выяснили некоторые новые факты, заставляющие нас насторожиться.
