- Я всегда беру то, что хочу, - огрызнулся Берольд.
Айрин, словно не слыша его, продолжала:
- Сегодня, впервые в твоей жизни, Ящер, я дам тебе шанс сделать доброе дело. Помочь. Просто так, по велению сердца. Не требуя платы.
Сначала он даже не понял, решила она пошутить или просто над ним издевается.
- Доброе дело? Какое? Помочь тебе получить то, зачем ты приехала в Лонгрофт?
- Конечно.
Ее голос был тверд и ровен, однако сам тон поневоле напомнил манеру одной из артисток, имевшей огромный успех в патетических сценах во славу Святого. (Берольд не терпел их, однако был должен смотреть трижды в год, чтобы не вызывать подозрений.) Он мигом представил, как Айрин стоит на подмостках, вещая в зал, и ему стало смешно. Эта сценка мгновенно разрушила прежний мистический страх. Айрин стала собой, то есть самой обычною женщиной. Яркой, слегка грубоватой и очень волнующей, если учесть, сколько времени он был один.
- Знаешь, ты или очень глупа, или слишком нахальна, - сказал наконец Берольд, кончив смеяться.
- Возможно, - ответила Айрин.
- Вообще-то ты нравишься мне, - с нехорошей усмешкой отметил он. Знаешь что, Айрин? Сейчас мы зайдем на часок в одну комнату, и ты получишь то, зачем приехала в Лонгрофт. Согласна?
- Нет, - с нежной улыбкой ответила Айрин. - Вдове не к лицу развлекаться неведомо с кем, да еще в разгар траура. Я дорожу репутацией!
Ее предлог для отказа казался нелепым.
- Своей репутацией? После того, как ты села играть со мной в "капли", тебе терять нечего.
- Я так не думаю.
- Ты танцевала со мной, я тебя обнимал, ты пришла ко мне в дом и сидишь здесь уже полчаса.
- Ну и что? - удивленно спросила его гостья и, как ни странно, вопрос прозвучал очень искренне.
- У тебя теперь только один путь добиться признания прав. С моей помощью! Не забывай, что ты здесь в моей власти.
- Мечтать может каждый, - с чарующе-ясной улыбкой ответила Айрин.
- Не понял?
Она посмотрела Берольду в глаза. Как тогда, на балу, бесшабашно и весело, словно ее забавляла двусмысленность всей ситуации.
- Ящер, меня невозможно заставить сделать то, чего я не хочу.
- А вдруг я попытаюсь? - с насмешкой спросил Берольд.
- Я тебе что-то сейчас покажу!
Пальцы Айрин, скользнув в вырез платья, достали изящный кинжальчик. Его рукоять Берольд принял сначала за брошку. (Подобные штучки в последнее время как раз вошли в моду.)
- Как, нравится, Ящер?
- Вполне. Дорогая булавочка. Жаль, больно хрупкая, такой и кошку не ранишь.
- Кинжал ядовит!
- Неужели? - небрежно спросил Берольд, встав с кресла.
Эти ужимки вокруг побрякушки совсем не шли Айрин. Игра в неприступность казалась не лучше ее монологов о правде. Цинизм и насмешливый вызов, по мнению Ящера, ей подходили куда больше маски кокетливой дурочки.
- Рад был с тобой побеседовать, но мне пора ехать.
Айрин слегка растерялась, она не ждала, что ей просто укажут на дверь.
- Звероящер, мое предложение в силе, - сказала она, не сводя с него гневно-отчаянный взгляд.
- Очень жаль! - усмехнулся Берольд. - У меня тоже есть репутация и, как ни странно, я ей дорожу. Я - чудовище Лонгрофта, и мне положено требовать некую плату. У нас презирают тех, кто помогает задаром. Столица!
- А я верю людям. Я знаю, что встречу того, кто поверит мне и пожелает помочь. Просто так, из сострадания. Рыцарь на белом коне, защищающий вдов и сирот. Понял, Ящер?
Она рассмеялась отчаянно, зло и задорно, бросая ему вызов. Впрочем, ему ли? Она говорила слова, но сама же не верила в них. У него было чувство, что Айрин глумится сейчас не над ним, а над некой безумной мечтой.
- Если ты мне покажешь такое вселенское чудо, которое станет тебя защищать за "спасибо", получишь подарок. Устроит? - уже у порога с насмешкой спросил Берольд.
- Да? И какой же? - наивно-восторженным тоном воскликнула Айрин.
- Хотя бы... Поместье. Любое, какое захочешь, - сказал он, старательно делая вид, что не понял издевки, заложенной в этом вопросе.
Тогда Айрин вдруг рассмеялась. Пронзительно, зло, истерически.
- Врешь ты все, Ящер. Врешь и не краснеешь...
- Ну что же!
И, взяв со стола лист, Берольд написал: "Я, Берольд, Звероящер Властителя, знаю, что все продается и все покупается. Если найдется глупец, что поверит словам этой женщины, Айрин, сильнее, чем фактам, и станет ее защищать, несмотря на все слухи и сплетни, не требуя платы, то я подарю ей поместье и буду выплачивать два раза в год..."
- А не слишком ли щедро? - с сарказмом спросила его Айрин, глядя на цифру.
- Могу посулить и одну из двух Лун, - усмехнулся Берольд. - Все равно ты ее не получишь. Слегка развлеклись, а теперь мне пора. Прощай, Айрин, Боюсь, что мы больше не свидимся.
Айрин, наверно, ждала, что Берольд подвезет ее, но он велел трогать раньше, чем Айрин успела его попросить, и она вновь осталась одна.
- Это было бы очень смешно, если не было бы так печально, - с досадой подумала Айрин.
Когда больше двух лет назад, поняв, что монотонная жизнь в захудалом поместье у тетки задушит ее, Айрин встретила Кирка, ей вдруг показалось, что счастье совсем рядом. В двадцать пять лет, "сумасшедшая старая дева без средств", как ее называли соседи, столкнулась с мужчиной, который не спрашивал, сколько гектаров земли у нее за душой и каков ее личный доход. Айрин бросила все и поехала следом за ним.
Впрочем, эта безумная выходка вряд ли смутила соседей, которые знали ее. Начиная с пятнадцати лет она им поднесла не один необычный "сюрприз", вызывающий бурю эмоций. Зачем? Айрин не понимала сама. Ей казалось - она ведет себя так, как положено, а получалось...
- Какой-то особенный дар наживать неприятности! - скорбно вздыхая, твердила всем тетушка Айрин, хорошая, но недалекая женщина. - Кто-то, наверное, сглазил несчастную девочку.
Все началось с некой милой бабуси, забредшей в поместье. Она попросила у Айрин кусок хлеба. Та ей, конечно, дала и хлеб с сыром, и несколько груш, и бутылку вина из подвала. (Стащить ее было легко.) А еще подарила свой лучший атласный платок, а потом зазвала в замок. Все потому, что бабуся, назвавшись гадалкой, сказала нелепой дикарке:
- Красавица, ты будешь жить во дворце! Ходить в золоте, ездить в алмазной карете! Не в Гокстеде, а далеко-далеко, в главном городе. Тебя там будут любить и ты будешь счастливой-счастливой! Родишь себе умницу-дочку, которая будет принцессой, а может быть, и королевой, и мальчика-принца.
Айрин сразу поверила. Ей, угловатой девчонке в нелепом потрепанном платье, служившем предметом насмешек ровесниц, безумно хотелось внимания сверстников. Мысль, что она попадет во дворец, где ее встретит принц, утешала.
Бродяжка стащила шкатулку с деньгами и скрылась, а Айрин потом много лет попрекали той кражей.
