Однажды прибыл верхом на осле посланец из семинарии, неся радостные вести.
— Известно уже, — сообщил он, — что документы, найденные здесь, подлинные, если говорить о времени их возникновения, а схема каким-то образом связана с работами вашего основателя. Сейчас ее отправили в Новый Ватикан для дальнейшего изучения.
— Значит, возможно, то подлинная реликвия Лейбовича?
Но посланник не хотел заходить так далеко, поэтому лишь многозначительно поднял брови.
— Говорят, Лейбович был вдов в дни, когда принял монашеские обеты. Если бы удалось установить имя его умершей жены…
Аббат вспомнил записку из металлической коробки относительно продуктов для какой-то женщины и тоже лишь поднял брови.
Вскоре после этого он вызвал к себе брата Френсиса.
— Мальчик мой, — сияя, сказал он. — Думаю, пришло и для тебя время принять монашеские обеты. Хочу также похвалить тебя за терпение и выдержку. Не будем больше разговаривать о твоей… гмм… встрече с тем… гмм… странником в пустыне. Ты хороший простак. Если хочешь, можешь встать на колени, чтобы получить мое благословение.
Брат Френсис вздохнул и пал на землю без чувств. Аббат благословил его и привел в себя, после чего позволил принять торжественную клятву Альбертинских Братьев Лейбовича, в которой молодой человек обещал жить в нужде, чистоте, послушании и блюсти устав ордена.
Вскоре его определили учеником в скрипторий, к старому монаху по имени Хорнер, где он несомненно провел бы остаток жизни, украшая страницы алгебраических текстов узорами из листьев оливы и смеющихся ангелочков.
— В твоем распоряжении пять часов в неделю, — прокаркал его престарелый наставник, — которые можешь, если захочешь, посвятить реализации своего утвержденного проекта. Если же нет, употребишь это время на переписывание «Summa Theologica» и существующих фрагментарных копий «Британской Энциклопедии».
Молодой монах поразмыслил над словами начальника, а потом спросил:
— А могу я посвятить это время выполнению копии схемы Лейбовича?
Брат Хорнер с сомнением нахмурился.
— Не знаю, сын мой, наш почтенный аббат излишне болезненно реагирует на это. Боюсь, что…
Брат Френсис принялся горячо просить его.
— Ну, хорошо, — неохотно сказал старец. — Полагаю, то будет довольно кратковременное занятие, а потому — разрешаю его.
Молодой монах выбрал самую красивую шкурку ягненка из тех, что нашел, и много недель сушил ее, растягивал и разглаживал камнем, чтобы получить идеально гладкую, снежно-белую поверхность. Еще больше времени потратил он на изучение в мельчайших деталях копий драгоценного документа, так что знал каждую самую тонкую линию и знак в сложной сети геометрических обозначений и таинственных символов. Он сидел над нею до тех пор, пока не стал с закрытыми глазами видеть всю эту путаницу. Дополнительные недели провел он в монастырской библиотеке в поисках какой-либо информации, могущей помочь хоть немного понять рисунок.
Брат Джерис, молодой монах, работавший вместе с Френсисом в скриптории и часто смеявшийся над чудесной встречей в пустыне, заглянул ему через плечо и спросил, щуря глаза:
— Скажи мне, пожалуйста, что значит «Транзисторный Регулятор для Узла Шесть-В»?
— Безусловно, это название вещи, изображенной на рисунке, — ответил слегка раздраженный Френсис, поскольку Джерис просто прочел вслух название документа.
— Наверняка, — согласился с ним Джерис. — Но что за вещь представляет этот рисунок?
— Несомненно, транзисторный регулятор для узла шесть-В. — Джерис язвительно рассмеялся, а брат Френсис покраснел.
— Я полагаю, — сказал он, — рисунок представляет скорее абстрактное понятие, нежели конкретный предмет. Это явно не распознаваемый образ какого-нибудь предмета, разве что настолько стилизованный, что обнаружение этого требует специального образования. По-моему, «Транзисторный Регулятор» является какой-то абстракцией высшего порядка с трансцендентными свойствами.
— До какой же области знаний она касаема? — спросил Джерис с лицемерной улыбкой на лице.
— Ну… — Брат Френсис помолчал, потом продолжал: Поскольку Блаженный Лейбович перед посвящением был по профессии электронщиком, думаю, это понятие относится к забытому искусству, называвшемуся электроникой.
— Так поведано. Но что было предметом этого искусства, брат?
— Это тоже поведано. Предметом электроники был Электрон, который некий, сохранившийся во фрагментах, источник называет «Отрицательным Разворотом Ничто».
— Твоя прозорливость произвела на меня большое впечатление, — заметил Джерис. — А может, ты скажешь мне, как можно отрицать ничто?
Брат Френсис слегка покраснел и принялся горячечно искать ответ.
— Я полагаю, отрицание «ничто» должно в результате дать нечто, — продолжал Джерис. — Следовательно, Электрон должен быть разворотом «нечто». Разве что отрицание касается самого «разворота», и тогда это означало бы «раскручивание ничто», разве не так? — Он захохотал. — Мудры были древние! Полагаю, Френсис, скоро ты научишься раскручивать ничто, и тогда Электрон окажется среди нас. Где мы тогда его поместим? Может, на алтаре?
— Этого я сказать не могу, — холодно ответил Френсис. Однако верю, что некогда Электрон существовал, даже если не знаю, как он был сконструирован и для чего служил.
Иконоборец язвительно расхохотался и вернулся к своей работе. Этот инцидент огорчил Френсиса, но не поколебал в нем веры в реализацию проекта.
Вскоре, исчерпав скромные запасы информации монастырской библиотеки, касающейся забытого искусства основателя Ордена Альбертинцев, молодой монах начал подготовку предварительных эскизов узоров, которые собирался использовать для своей копии. Сама схема, поскольку ее содержание оставалось непонятным, должна быть скопирована с идеальной точностью и нанесена угольно-черными линиями. Однако буквы и цифры брат Френсис собирался написать шрифтом более декоративным, и цветным, а не просто черными буквами, употреблявшимися древними. А текст, содержащийся в квадратной таблице, озаглавленной ДЕТАЛЬНОЕ ОПИСАНИЕ, будет размещен приятным для глаза манером вдоль краев документа на свитках и щитах, поддерживаемых голубями и ангелами. Черные линии рисунка станут менее строгими и суровыми, если он изобразит геометрический орнамент в виде беседки, а кроме того, украсит рисунок зелеными побегами винограда, золотыми плодами, птицами, а может, и коварным змием. На самом верху листа разместится образ Святой Троицы, а внизу — герб Ордена Альбертинцев. Таким вот образом Транзисторный Регулятор Блаженного Лейбовича будет прославлен и сделан привлекательным как для глаза, так и для разума.
