Модьун вновь подтвердил свое решение не втягивать этих существ в свои дела.
– Только до следующего вторника, – подтвердил он. – Тогда увидимся.
Казалось, эти слова необходимы человеку-медведю и человеку-гиппопотаму, чтобы успокоить их. Было видно, что они почувствовали облегчение, и пожали ему руку почти с благодарностью. Затем они поспешно отправились за своими товарищами.
Тем временем Модьун, шагая в том же направлении, пришел к шахте лифта. Четверых друзей там уже не было. Вокруг вообще никого не было. Когда подъехал следующий лифт, Модьун увидел, что и тот пуст. Удивительно. Тем не менее он собирался войти, но мысль об отсутствии людей-животных там, где пять минут назад их было очень много, заставила Модьуна подумать об опасности.
«Я лучше пойду вниз пешком», – решил он. Он помнил, что Нунули коварный тип.
Было бы обидно, если бы лифт застрял по пути вниз, вместе с ним. Чтобы спастись, он должен был нарушить еще несколько законов… Когда Модьун спускался по первому пролету лестницы, он подумал, что у него слишком сложная реакция на простую ситуацию.
«Я полагаю, – вздохнул он, начиная спускаться по второму пролету из тридцати трех, – что именно так люди должны были все обдумывать много лет назад, когда существовала конкуренция, интриги и все такое».
Спускаясь по третьему пролету, Модьун почувствовал отвращение к жизни снаружи барьера. Может быть, он должен сделать то, что хочет Нунули: вернуться за барьер и забыть все это безумие.
Но, спускаясь по четвертому пролету, он с грустью подумал:
«Я обещал Дода. И, кроме того, через несколько недель приедет Судлил».
Поэтому ему ничего не оставалось делать, как только спускаться вниз еще по тридцати пролетам.
Что он и сделал.
Когда он добрался до вестибюля, то принял решение.
Он все сознавал.
8
Тишина охватывала все… но то тут, то там возникало беспокойство.
Модьун чувствовал свое единство со всем ближним космосом, кроме зоны беспокойства – зоны вмешательства, воздействия, агрессивной энергии – так называемого насилия. Или, может быть, тут было только намерение насилия. Завитки, цепи и темнота. Сверкающие пряди и потоки сверкающего серебра вибрировали в безбрежном пространстве вокруг него.
Он понимал, что люди-животные – мирные и глупые. Здесь их было так много, что их общая доброжелательность заполняла пустоту.
Люди-гиены создавали беспорядок в его ощущении окружающей энергосистемы. Подавляющее большинство их казалось незнающими простофилями. Сияние, переплетенное с темными прядями, не давало понять, как они стали правящей группой. Но гиены согласились на эту роль – и здесь не было ошибки. И от них исходил постоянный поток слабой агрессии. Они создавали… строгость… да… жесткость. Но ничего по-настоящему серьезного.
Но гиены-руководители имели различную окраску. Они знали правду. Знание окрыляло их. Вокруг этих осведомленных личностей зарождались облака своеобразных частиц восхищения собой. Ликование полной безопасности. Безопасности, которая происходила от осознания того, что Нунули всемогущие и те, через кого они управляют, абсолютно неуязвимы.
… Гордость занимаемым положением, переплетенная с вечной эйфорией, – структура пространства была закручена в многочисленные формы. Их было больше тысячи, слишком много, чтобы сосчитать; целый высший класс гиен-людей. И вокруг каждой личности агрессивная аура…
Но настоящее беспокойство излучал лишь один Нунули. Вокруг него пульсировало огромное бесформенное черное облако. Непроницаемая пелена закрывала инопланетное существо.
Темнота тянула энергию из ближнего источника. Но этот источник не имел определенного местонахождения. Сила, которая исходила от него, немного пугала даже Модьуна.
Это же Единое Психическое Пространство.
«Значит, я сделал основное открытие, касающееся врага».
Эта мысль привела Модьуна в состояние нерешительности. Сознание отвергало идею врага, потому что… Есть ли вообще здесь враги?
Мировоззрение Модьуна утверждало, что нет. Здесь нет врагов. Здесь только существа, которые своими действиями вызывают враждебное отношение к себе.
Это отношение к себе они сами вызвали, а потом стали считать, что во всем виноват враг.
Но настоящий враг – это мгновенные импульсы, заставляющие людей делать то, что вызывает враждебное отношение.
Нет реакции, нет врага.
Итак, Модьун решил, что должен вернуться в свою маленькую квартирку и оставаться там, не создавая проблем, не вызывая к себе враждебного отношения, до следующего вторника… когда он пойдет в суд. Это будет мирным ответом на повестку, которую ему вручили.
Так он и сделал, за исключением того, что выходил поесть.
9
У дверей стоял мужчина, на одежде которого была карточка с надписью «Служащий по судебным повесткам». Этот человек-гиена проверил повестку Модьуна и просто сказал:
– Входите, сэр.
Модьун вошел в большую комнату и удивленно огляделся. Прямо перед ним был длинный стол. За ним, за маленькими прозрачными окошками находилось около дюжины женщин-гиен. Перед каждым из этих окошек стояла очередь людей-животных. Очереди отличались по количеству от шести до двадцати.
Никакого признака комнаты судебного заседания. Модьун вышел в коридор и посмотрел на другие двери. Потом медленно прошел к ближайшей. Его мысль, что, может быть, на повестке напечатан неправильный номер, исчезла. Тут также не было никаких признаков комнаты судебного заседания.
Модьун медленно вернулся в большую комнату, снова показал повестку «Служащему по судебным повесткам», который, казалось, забыл его, – и его еще раз впустили. На этот раз, когда он вошел, он приблизился к человеку-гиене в форме, который стоял чуть в стороне. На его табличке были слова: «Служащий суда». Еще раз повестка оказалась приемлемым средством для общения. Служащий посмотрел на нее и сказал безразлично:
– Окно номер восемь.
Модьун подошел и стал сзади. Здесь была самая короткая очередь, которая состояла из пяти человек. Модьун оказался шестым.
Он просто стал в очередь, а потом заметил, что первым в очереди был человек-тигр, которому через окошко передали листок бумаги. Человек-тигр посмотрел на этот листок. Затем наклонился и что-то сказал в окошко. Модьун не расслышал слова, но он не мог ошибиться в чувстве, которое они вызвали, – ярость. Ответ женщины-гиены был удивительно четким. Она сказала вежливо:
– Простите, не я пишу законы.
Человек-тигр медленно выпрямился. Потом он постоял, нахмурившись, не менее десяти секунд, сжал челюсти и быстро пошел к двери.
Человек-крыса прямо перед Модьуном покачал головой и прошептал:
