Касатки резвились. Складывалось впечатление, что они терлись друг о друга прощаясь. А еще вернее, они прощались со свободой. Каждой из них было понятно: когда придет Гринев, будет не до игрищ. Наконец одна из них выползла из тесного клубка почти любовных объятий, насколько это было доступно этим живым торпедам, и направилась к берегу. Ростик разделся, решил померзнуть, потому что не знал, к чему предстоит готовиться. Вася хлопнула его по плечу, но ничего не сказала, уже понимала девушка, что он не принадлежит этому миру обычных человеческих, или квазичеловеческих, в любом случае — житейских отношений.
Касатка подошла к берегу очень близко, даже брюхом слегка села на песок, поерзала на нем, потом развернулась в сторону большой воды. Кажется, видеть перед собой непонятный и твердый берег ей рыло нежелательно, она хотела уйти на глубину. До нее было — по грудь. Потом произошла обыденная, но и странная штука — ее горб, почти уродливый, стал больше, раскрылся, как кровоточащая рана, и из него появилось… Это был, конечно, человек.
Он был очень легким, мягким, голым и совершенно лишенным волос. Он не торопился расстаться с касаткой, он приник к ней, потом перевернулся на спину, словно согревался. Лишь тогда поднял голову, и Ростику стало ясно, что это Гартунг. Он прошел по ледяной воде, только голова торчала, разгребая волны руками, и оказался перед Ростиком.
— Командир? — ему даже не требовалось ответа, он прошел дальше, Василиса накинула на него какое-то подобие халата, тогда он обернулся. — Ты с моей зверюгой аккуратнее, она превосходная.
Этого Ростик уже не выдержал:
— Забываешь, что этому вас научил я.
Гартунг в этот момент стоял к нему спиной, но все равно спросил:
— Легко быть первым?
— Не мы выбираем, друг. Но первым быть трудно. Если не запомнишь этого правила, можешь надолго застрять вторым.
Почему Рост вдруг разозлился, он и сам не знал, но он это произнес. Чтобы это не звучало слишком уж стариковским брюзжанием, он сразу нырнул до дна, проплыл метров двадцать под водой, потом вырвался на поверхность и вдохнул полной грудью. Что-то ему говорили с берега, но он не слышал, уши залило водой.
Это был Левиафан, и он дышал так мягко, так спокойно, что Рост не смог не обнять его. Хотя это было трудно, рук не хватало, слишком уж он был здоровый. И все равно касатик вдруг отозвался, повернулся к человеку дыхалом, словно пробовал его на запах, может быть, даже приветствовал, хотя одним ударом мог убить акулу любого размера. От него самого пахло водорослями, рыбой и глубокой водой.
И он был теплым, настолько, что у Роста даже отогрелись легкие. Он подумал, что теперь кашлять не будет. И потому, наверное, закашлялся. Кто-то опять заговорил на берегу, но это было уже неинтересно.
Я здесь, я жду, у нас много дел, сказал он этому почти десятитонному зверю, и… получил ответ. Я тебя помню, сказал Левиафан. И Ростик ощутил толчок, сильный, но не разрушительный, наверное, дружеский. Он неожиданно растрогался. Если бы не морская вода, это стало бы заметно, а так он просто полежал вниз лицом, разглядывая дно, такое близкое для Лео, и полез наверх.
Укладывался в лежбище для наездника Рост трудно. Ему сразу стало тесно, и движения не получались, потому что приемная мантия для наездника все время куда-то проваливалась, никак опереться не удавалось… Пока Лео не сказал ему, опять же своим неведомым образом — ты лежи, я к тебе сам приспособлюсь. Верно, решил Ростик и на всякий случай добавил вслух:
— Нам теперь долго жить вместе.
И тут же понял, что болезнь сыграла с ним плохую шутку — он был не готов воспринимать эту тушу. Хотя Лео был готов принять его и не просто так, а с радостью. Но вдыхать воздух из питательной маски гиганта было нелегко, она просто не совмещалась с больным, как выяснилось, дыханием Ростика, хотелось все время что-то поправлять… Наконец он понял, что мнение Левиафана о том, что он сам все устроит, в первую очередь к маске-то и относилось.
Тогда Ростик затих и лишь тогда понял, что они уже идут на вполне приличной глубине, и довольно далеко от берега. Дыхание кое-как установилось, хотя именно кое-как, а не как положено. Зрение проявилось неожиданно и туманно, или Ростик забыл, каково это — смотреть под водой глазами гиганта. Потом он понял, что его кормят, а он и не заметил, просто глотал что-то, как воздух.
Плох ты, друг, сказал ему Лео, и даже странно, что решился со мной… Знаю, отозвался Ростик, когда понял, что теперь мысли гиганта понимает, словно бы через толстое и слегка колючее одеяло. Но спустя некоторое время он в звере вполне освоился, ему даже стало уютно, как в кровати. Хотя теперь его телу приходилось работать больше, чем за несколько последних месяцев.
Для верности он огляделся, вся команда касаток шла за ним, но на расстоянии, всем было понятно, что Ростик болен, и это вызывало невнятное отторжение. Поэтому он решил вернуть себе командирские функции, объявил:
— Кажется, я освоился. Проведем перекличку, называйте себя.
Огромная, слегка побитая касатка, с большим количеством шрамов на правом боку, отозвалась первой, это был Михайлов. Его Рост спросил:
— А как же жена, Артем?
— Злится, конечно, но… я здесь.
— Понятно, — ответил ему Ростик, несмотря на болезнь, начиная ощущать вкус воды и запахи, словно это его губ касалось море. Тут оно было немного пресноватым, пахло болотом и соком каких-то цветов, но в целом его можно было вытерпеть. — Дальше.
— Настя Вирсавина, — доложила следующая.
Вот это номер, решил Ростик, а он-то думал, она только в Белом доме посиживать может. Но дальше пошло еще интереснее.
— Виктория Бабурина, командир. Что нас ждет, когда объяснишь задачу?
— Пока продолжаем перекличку.
Оказалось, что, кроме этих троих, в их команде присутствуют и другие знакомые — Ия Просинечка и силач Рындин. Потом Ростику представился прежде незнакомый паренек по фамилии Шлех, а после… Не очень большой, но на редкость сильный и красивый зверь вдруг отозвался невнятным, шепчущим и в то же время сразу же запоминающимся голосом:
— Самарха.
— Что? — Рост был готов подняться на дыбы, если бы это было возможно в касатке без приличного разгона. — Ты как тут?..
Самарха была девушкой-аглором, она выросла у Роста при Храме, вернее, в той пристройке, которую соорудили себе невидимки. И она, как водилось у аглоров, держалась в стороне от взрослых. Зато, кажется, сошлась с его детьми, бакумуренышами и вообще со всей молодой порослью, которая в Храме обитала.
Самарха вдруг сорвалась с места, на огромной скорости, устроив даже под водой ощутимую волну, прочертила перед Ростом полукруг, пристроилась рядом, едва ли не бок о бок. И пояснила:
