Я не ошибся. Кермит уже принадлежит Империи. Пусть жители Остентума об этом и не подозревают. Вопрос только в том, когда Империя приступит к его промышленной добыче и какими будут необходимые для этого инвестиции. Залпы с орбиты и жертвы среди местного населения, вылеты боевых шаттлов с имперским десантом на борту и скромные гранитные обелиски Александринского мемориала – все будет подсчитано и внесено в графу «расходы». Кермит перекроет все, Империя всегда остается в плюсе.
Мы согласились. Когда шепот доносится из имперской канцелярии – проще согласиться.
Почетная делегация по встрече нас состояла из четверых бойцов. Трое мужчин и девушка. Тот случай, когда было сразу понятно, что не дипломаты. И на умниц наши пассажиры не тянули. Есть такой особенный вид юмора, который не спрягается с интеллектом. Причем, о чем шутят, понятно, даже если не знаешь языка. Издалека.
Трое парней и девушка. И в то, что эти метко стреляют, – верилось сразу, а вот насчет исследований – как-то никак.
Наверное, дело в мундирах, но как-то даже не верилось, что у них имена есть, у каждого свое. И это несмотря на то, что пошив был, естественно, не фабричный. У бойца женского пола форменная ткань выглядела явно богаче, чем у спутников, и это не считая вставок из чего-то переливающегося на свету в рукавах и штанинах, к тому же этой ткани пошло на неё явно меньше, не потому что она такая вся миниатюрная, просто в её случае портной старался, чтобы все было выпукло. Иногда казалось, что вот-вот порвется.
У старшего – все было как-то просторно и явно не из последней коллекции, даже не из предпоследней. У еще двоих, вероятно, все сбережения ушли на сложное сооружение из проволоки вокруг воротника. Смотрелось это как очень модные ошейники, причем казалось, что они заканчиваются острыми гранями, и становилось как-то страшно – когда же польется кровь?
И все же это была именно форма, хватало общего тона, покроя, шевронов и петлиц.
Перед нами был такой четырехглавый – ну да – снова дракон.
Худенькая, высокая девчонка, и только немного широковатые плечи и большие ладони выдавали годы тренировок. Два крепких парня того частого типа, вспоминая о которых, можешь сказать только то, что серьезные были ребята, то есть их бицепсы впечатляют сильнее лиц, и все они кажутся родственниками не дальше двоюродных. И зовут их – похоже, даже если совершенно по-разному. Четвертый член команды – сухой, невысокий, той степени сухости, когда понимаешь – в этом теле осталось только нужное, только закаленное и обученное. Старший. Вероятно, в каком-то серьезном звании. Он выждал секунд пять, успев, вероятно, вычислить все наши тактико-технические характеристики, после чего поднялся, за ним – с четкостью спускового механизма – поднялись остальные. Они пытались имитировать непринужденность – встали, потому что того требует этикет. Получалось плохо. Получалось так, что они изо всех сил старались остаться на месте и не сделать шаг вперед, чтобы оказаться на расстоянии удара. То есть мозг брал верх над привычкой, но с большим трудом. Мы для них были вызовом. Нас требовалось или покорить, или уничтожить, мешал этикет и то, что мы были им нужны. Остентум хотел посмотреть на дракона вблизи, без корабля и его экипажа это было сделать трудно.
– Капитан Сивер, – и рукопожатие было сухим и точным – достаточно сильным и достаточно бережным. Чтобы вызвать максимальное доверие. У меня не вызвало. Я вообще как-то плохо реагирую на людей, которые пытаются у меня вызвать доверие. «Для чего бы это им нужно?» – задаю я себе вопрос и не нахожу ни одной причины, которой не стоило бы опасаться.
– Лейтенанты Феликс, Басса, Квинт.
У лейтенантов с рукопожатием было хуже, Басса – просто вкладывала ладошку и ждала, когда её пожмут, Феликс и Квинт жали со всей дури. Понадеялся, что только мне, но, судя по гримасе, – Элли тоже досталось. Надо все-таки как-то запомнить, кто из них Феликс, а кто Квинт. У Феликса форма с синим отливом, а у Квинта запонки. Все равно перепутаю – попросить носить таблички?
Было довольно трудно разобраться, нас конвоируют или оказывают знаки внимания. Если это были знаки, то они были предельно понятными – нас окружили и, просто начав идти, препроводили к местному транспорту. Капитан сел к рычагам.
Никогда не думал, что можно так украсить мини-вэн. Каждая деталь была произведением искусства; деревянный поручень, тянувшийся вдоль бортов… только убедившись, что местные бестрепетно за него держатся, я тоже решился взяться. Вовремя. Капитан решил, что в хорошо перемешанном и взболтанном виде мы будем лучше. Мини-вэн был снабжен единственным сиденьем – водительским, вероятно для лучшей вместимости. Поручень был просто необходим. У меня под рукой разворачивалась битва. Пятеро крошечных туземцев атаковали то ли крылатого кита, то ли зубатого, сильно располневшего орла с раздвоенным хвостом и зубатой пастью. Резчику хватило десяти сантиметров. Было удобно. Будто изображая всю эту сцену, художник умудрился еще и снять мерку с моей руки, и делал все так, чтобы мне сейчас было хорошо держаться. Лейтенанты не обращали внимания на рельеф поручня, все трое делали вид, что ничего интереснее каменистой пустоши за окном они никогда не видели. Насладившись поручнем, я изучал пол. Там был изображен другой сюжет. Сотни крыльев из перьев и кожи, переплетаясь, украшали поверхность, предназначенную для того, чтобы на ней стояли и по ней ходили. Я начал понимать, зачем им нужен дракон. Не удивлюсь, если на планете нет птиц, местные, кажется, просто ненавидели крылатых.
Лучше всех было Элли, она держалась за меня и не мучилась угрызениями совести по поводу возможного уничтожения местного шедевра. Ей было удобно, может, кто-то снимал мерку с ее ладошки, когда проектировал меня?
Не знаю, куда положено возить гостей. В моей практике все было довольно просто – поесть, отдохнуть и заняться делом. Нас привезли в столичный музей Остентума. Расширять кругозор на пустой желудок.
Сразу было трудно понять, что за музей. Так или иначе, каждый музей – он в честь чего-то. Этот, на первый взгляд, посвящен вымершим видам. Тем, которые покрупнее и опаснее, причем настолько, что, глядя на них, было понятно, как убивали они, но оставалось совершенно неясно, каким образом они прекратили свое существование. В голову приходило две версии. Первая – передавили друг друга. Вторая – съели всех вокруг и тихо умерли с голоду.
Но нет. Музей был о другом. Каждый экземпляр был не вымершим, а убитым. Причем убийца у всех был один и тот же – разумный и яростный обитатель Остентума.
Каждое убийство – шедевр. Ни облав, ни ловушек – туземцы уничтожали превосходящие силы, то умудряясь попасть стрелой в глаз, то копьем в ухо, и часто с какого-то дикого расстояния, иногда в прыжке.
