— О чем вы говорите? Мне ничего не известно, — проговорил я, точно во сне.
— О чем я говорю? Кажется, произошла ошибка в расчетах. Помните воздушный гейзер, который разнес лабораторию?
Я неизвестно почему засмеялся.
— Вам нехорошо? — опешил Столяров, взглянув внимательно на меня.
— Нет-нет, продолжайте. Что же случилось в Букаве?
— Черт знает что! — рассердился Столяров. — Ночью под воскресенье в конструкторском цехе вдруг раздался адский грохот. Когда туда прибежали Манго и Ван-Гоот, в потолке зияла дыра, точно от орудийного снаряда.
— Я это предчувствовал, — воскликнул я неожиданно. У меня потемнело п глазах. Казалось, я теряю сознание.
Столяров взъерошил рукой свои светлые, тронутые сединой волосы.
— Чего мы только не передумали! Но нигде вокруг отверстия в потолке не обнаружено никаких следов. Дыра появилась в южном крыле цеха, который, как вы знаете, освобожден для транспортировки крупных деталей. Вначале мы подозревали, что Говард там что-нибудь забыл, но он категорически отрицает, и я ему верю. Он никогда не уходил из цеха, не убедившись, что все в порядке.
У меня снова закружилась голова.
— Я чувствовал… Папка… — прошептал я, точно во сне, а вслух сказал: — Итак, едем?
— Вот теперь я вас узнаю, профессор, — улыбнулся с облегчением Столяров. — На месте все объяснится, и мы от души посмеемся над своими тревогами. Волков бояться — в лес не ходить…
Он положил мне руку на плечо и повел к машине. И у меня сразу потеплело на сердце.
Мотор заревел, и летающий автомобиль взвился в небо.
— Куда мы едем? — спросил я упавшим голосом.
— Конечно, на аэродром, — удивился Столяров. — Вы же сами так решили?
Озаренный солнцем город исчез за горизонтом Под нами проплывала заснеженная равнина.
Мы молчали. Столяров полностью переключился на управление машиной, а я отдался своим беспокойным мыслям. И зачем я придумал какую-то папку? До чего нелепо!
Я задремал и проснулся уже на аэродроме посреди гигантских реактивных самолетов.
— Может, вы хотите сделать остановку в Праге, чтобы повидаться с семьей? Или полетим прямо? — спросил Столяров.
— Лучше прямо, — торопливо сказал я.
У меня молниеносно возникла перед глазами мучительная сцена: встреча с женой и детьми, которых у меня, собственно, нет. Жена ученого, конечно, сразу узнает, что я только двойник её мужа. Не хватает еще встретиться с самим профессором в его собственном квартире…
Ракетный самолет устремился своим длинным носом в центр раскаленного диска, точно намереваясь лететь прямо к Солнцу. В противоположное окошко с темного неба хмурился бледный месяц.
Я безразлично созерцал горизонт, где кончалась равнина слегка волнистой цепи облаков. Монотонное гудение самолета усыпляло.
— Черт побери, до чего прекрасна жизнь! — раздался хрипловатый голос Столярова. — Мы люди старой закалки, профессор, и многое испытали на своем веку. А молодежь даже не понимает, какую жизнь мы для них подготовили. Для них все само собой разумеется. Вы даже не знаете, как меня злит, когда я вижу, что мои дети не знают этому цены.
— А не ваша ли в этом вина? — спросил я ворчливо. — Детей нельзя баловать. Я знаю несколько семей, где детям готовы достать луну с неба, где все им сходит с рук. Если вы не приучаете детей собственным трудом что-либо создавать, то вряд ли они научатся ценить и уважать вещи, и нередко, даже став взрослыми, они ничего порядочного не сделают. Впрочем, не принимайте всерьез моих рассуждений, я не педагог, и у меня мало опыта по части воспитания детей.
— А как же Петри и Михаил? — от всего сердца рассмеялся Столяров. — Вы отлично воспитали их! Через несколько лет они нас с вами за пояс заткнут.
Петри и Михаил? Эти имена я долго повторял про себя.
— Смотрите, профессор. По этому маршруту мы летим уже не первый раз, правда? — повернул разговор на другое Столяров. — И все-таки каждый раз я снова прихожу в восторг от того, что вижу внизу. Туннель, соединяющий Черное и Каспийское моря, плотины на Ниле и вон там цветущая Сахара. Разве это не великолепные творения человека?
Восторженная ода Столярова в честь великих творений человека взволновала и меня. И только теперь я полностью осознал, что наш самолет плывет над Африкой, над землей моих мальчишеских грез. Сколько раз в детстве я мысленно устремлялся сюда, сколько раз над книгой я переживал чудесные приключения в этом таинственном краю!
…Самолет резко пошел на посадку. Под нами замелькали непроходимые леса, поля и степи.
— Мы приехали нежданно, и все-таки нас встречают. — Удивленный Столяров показал на людей, стоявших у приставной лесенки.
Мы вышли из самолета. Спускаясь по лесенке, я был ни жив, ни мертв. Узнают или нет, что я не профессор?
На предпоследней ступеньке меня схватил за плечи могучий негр, похожий на Поля Робсона; он поднял меня, как перышко, и легко поставил на бетонную дорожку.
— А я уже боялся, что вы потерялись, профессор, — сверкнул он белоснежными зубами. — Я бы тогда переворошил всю Европу и нашел вас даже на вершине Мон-Блана.
— Это на вас похоже, Манго! — рассмеялся Столяров. — И откуда вы узнали, что мы прилетаем сегодня? Утром я сам этого не знал.
Мы сели в открытый комфортабельный автобус. Через секунду он мчал нас по экзотической местности куда-то в неизвестность. Мы беседовали об обычных, малозначащих вещах. Впрочем, я уклонялся от разговора, сосредоточенно изучая своих спутников.
Результатом моих наблюдений снова была жестокая борьба между двумя «я». Знаю я этих людей или нет? Кажется, знаю; даже их имена не кажутся чужими моему слуху. Я, например, каким-то образом знаю, что с одним из них, Чаном, мы на «ты». Но где и когда мы с ним встречались? Да и с остальными?
8. ПОИСКИ СОБСТВЕННОГО «Я»
Когда мы въехали в пальмовую рощу, меня снова охватило напряжение. Я чувствовал, непонятно почему, что где-то за этой рощей находится цель нашей поездки.
Над автобусом промелькнули последние пальмовые кроны, и мы въехали через широкие ворота во двор, охваченный с трех сторон обширным зданием в форме подковы.
При виде здания, на крыше которого застыло несколько вертолетов, у меня снова закружилась голова.
«Но ведь ты и в самом деле тот профессор, роль которого разыгрываешь и за которого тебя здесь все принимают, — сказало мне вдруг второе, умудренное опытом «я». — А это научно-исследовательский институт гравитации и антивещества, который мы создали общими усилиями. Ну, вспомни же хорошенько! Эти огромные окна посреди «подковы» дают свет монтажному цеху, где ты недавно вместе со своими коллегами закончил строительство гравиплана. А ты живешь вон там, на краю глухого леса, в деревянном срубе вместе с Манго. А тот человек с монгольскими глазами, Чан, натолкнул тебя на мысль овладеть гравитацией при помощи антивещества».
