— Да, дерьмо какое-то приснилось, — уже немного успокоившись и смирившись с таким пролетом нужной остановки, проговорил Женя. — На производстве станок полетел по моей вине, а дядя Костя выволочку устроил. Ну, а причем тут завод и ДК?
— Женя, вот разве можно так нерационально использовать такое изобретение природы, как сон? — возмутился вполне законно и оправданно Вася. Он-то во сне всегда что-нибудь любопытное и интересное смотрит. Разве грамотно во сне еще проблемы рассматривать?
— Так оно само по себе снится, — обидно проворчал Женя. — Как еще сон можно заказать?
— Но и такую чушь смотреть бессмысленно. Проблемы не решишь, а ночь вся испорчена.
— Он-то совсем не причем, а я из-за тебя чуть с поезда не улетел. И, по-моему, в штаны со страху наложить успел. Что-то в том районе мне мешает, и сырость ощущается, — настороженно произнес Миша, тихо и напряженно ощупывая себя со всех сторон. В том смысле, что большее внимание уделил нижней части тела.
— Мужики, — скривил нос и сморщил рожу брезгливо Вася, отпрыгивая от Миши подальше. — Нужно его срочно сбросить с поезда, иначе все получим отравление.
— От дерьма еще никто не травился, — логично заметил Володя, имея сельский опыт и разбирающийся в естественных удобрениях. — Пусть вытряхнет, а штаны вывесит наружу для проветривания. Только держи крепче, а то в лесу без штанов неудобно будет. И комарам радость достанется бесплатная. Им на запахи плевать.
Миша, опасаясь, что его и в самом деле, как опасный и нежелательный балласт попросят покинуть тамбур и последовать за борт, поспешно стал снимать штаны. Но вдруг, словно обнаружил внутри клад, заулыбался и вернулся в благостное состояние.
— Показалось. Это, наверное, я там во сне наложил, а здесь полный порядок, — радостно произнес он, показывая всем штаны, чтобы все убедились в верности его слов. А для большей убедительности поднес к своему носу, а затем и к носам товарищей. — Слава богу, что из сна ничего не приходит к нам. А на тех зрителей, коим достались все мои прелести, плевать. Они уж перебьются.
— Зря не приходит, — не согласился Володя. — Стихи я там, в тетрадку записал хорошие. Вот где мне их теперь прочесть? Остались в моем сне навечно. И вернуться не получится.
— Мужики, а чего делать теперь будем? — уже немного спокойно и виновато спрашивал Женя, словно поезд проскочил станцию по его вине. — Несется, скотина, на всех парах, не тормозит.
— Женя, успокойся, никто не собирался даже из Сосновки идти домой пешком. Так что, как получается, то нам особой разницы и нет, насколько дальше унесет этот поезд от намеченного пункта. Уж дальше Богушевска не уедем. А это каких-то пятьдесят километров, — тихо и без паники в голосе, тоном, успокаивающим и вносящим в коллектив благодушное состояние, произнес Володя. — Грибочков насобираем до полноты всех видов емкостей, а там сядем на любой паровоз и поедем обратно. Уж в Витебске по любому товарняки останавливаются.
Все дружно с такими убедительными доводами согласились. Никто, кроме Жени, в такой ситуации причин для панического настроения не наблюдал. Ведь не зря народная пословица гласит, что, чем дальше в лес от городских жителей, тем больше грибов. А они, в конце концов, в кои века всей компанией выбрались по грибы, так должны теперь показать всей своей родне, что этот поход прошел с большой пользой и выгодой, как для семейного бюджета, так и для комфортного настроения их самих. Соберут все имеющие емкости, даже карманы набьют.
Володя предложил наполнить грибами и за пазухи, чтобы не оставлять их в лесу, а Вася удумал после освобождения фляжки напихать в нее до отказа. Однако Женя пояснил безрассудность данного поступка. Из такого узкого горлышка их потом целыми не достать. Получается двойной урон: и грибы испортишь, и тара придет в негодность. А ведь удобная фляжка вполне сумеет сыграть свою службу не раз.
— Мужики, вновь чуть не плача, простонал Женя, провожая очередную станцию, с ветерком, оставленную позади. — Пора бы уже задуматься о выходе. Вон, какие места покидаем.
— Без фанатизма, — грубо возразил Володя. — Миша, может, и выживет, а я все кости растеряю вдоль железного полотна. И чем потом грибы собирать буду, зубами, если еще и они уцелеют.
— Но уже и Богушевск скоро, — не сдавался Женя, продолжая настаивать на выходе.
— А у меня дядька двоюродный там живет, — вдруг вспомнил Вася. — Только фамилия у него по матери. А вот мамкину девичью фамилию я как-то подзабыл.
— Я помню, как ты рассказывал, что у матери была такая же фамилия, как и отца, — неожиданно вспомнил Володя.
— А отца, какая была? Вот еще задачка не для слабого ума, — махнул рукой Вася, морща лоб от усиленного воспоминания. — По-моему, такая же, как и мамки была.
— Странные рассуждения у тебя, Вася, — попробовал помочь в мыслительной деятельности Женя. — Мне так кажется, что фамилия у отца должна быть такой же, как и у тебя.
— Сам знаю, что такая же, но я и свою забыл почему-то. А как вспомнить, так даже не знаю.
— А Лебедев тебе не подойдет, — глупо хихикал Миша, вглядываясь в мелькающие столбы и деревья.
— Хорош глупостями голову забивать, — прокричал Володя, высовывая голову наружу, подставляя лицо ветру. — Ты вспоминай пока, а мы давайте караулить подъем или поворот. Он обязательно там должен скорость снижать, вот мы и спрыгнем. Видите, какой здесь лес красивый, просто прелесть. А уж грибов, поди, навалом будет.
— Вспомнил! — заорал Вася так, что Володя чуть наружу не выпал. Спасло то, что за поручни цепко держался. — Лебедев его фамилия. Ну, дядьки моего. А зовут дядей Федей.
— И долго думал? — матерился Володя, чудом оставшийся в живых по вине этого дальнего родственника Васи.
— А чего это я еще должен наизусть помнить девичью фамилию моей мамы? — обиделся Вася. — Только я все равно его адрес не знаю. Мы за всю жизнь и виделись с ним один раз. Два года назад он зачем-то мимо Витебска проезжал, вот и зашел в гости. Еще и не понятно, как это он про маму мою вспомнил и нашел ее?
— Мужики, хорош базарить. По-моему, мы начинаем тормозить, — торжественно, словно перед приглашением за праздничный стол, произнес Женя, загадочно окидывая взглядом друзей. — Готовимся к покиданию аварийного судна. Засиделись мы что-то.
Миша еще раз с опаской и с большим недоверием глянул на мелькающие столбы и деревья и неприятно поежился. Ему замедления скорости не показалось. А уж под сами колеса, так вообще без ужаса смотреть невозможно, поскольку шпалы мелькают со страшной быстротой. Вот так быстро и безболезненно, он очень надеется, размажет тебя вдоль рельс, что потом даже в гроб не сумеют всего соскрести. Максимум большую часть так и оставят на гравии. А уж муравьи и хищные птички твои бренные останки подберут до крошечки. Миша от всех этих мыслей и воображений почувствовал сильную тошноту и слабое головокружение. Пусть прыгают, как хотят, а он сойдет на конечной без всяких там последствий. Не очень семья и голодает без этих грибов.
