— Сделай птицу, — проговорил Нонг. — У тебя хорошо получалось. Мы её покрасим в белый цвет.
Парень принялся мять кусок воска. Вскоре Василий увидел взлетающую с камня ширококрылую птицу. Айкин поплевал на заострённую палочку, начал прорабатывать перья, лапы и глаза. Степиков удивился мастерству, взялся замешивать глину, чтобы сделать форму.
— Кто тебя учил лепить?
— Сам. Зимой сидел у огня и лепил животных, птиц, рыб.
— Талантливый ты человек. Мастер. Я так не умею. Слепи, каких нибудь чудовищ страшных, — Степиков аккуратно залил жидкой глиной восковую модель, вставил палки, чтобы в высохшей глине остались отверстия, из которых выльется при нагревании воск, а в образовавшуюся форму можно будет залить расплавленный песок.
«А что если плавить куски пластика, что он видел у ручья в первый день. Они намного прочней, чем камни. Посуда будет вечной. Она может быть и опасной для здоровья, ведь пища, которая станет находиться в такой тарелке, вполне может получить и какой-нибудь неприятный привкус. Может быть опасным и дым. Надышимся с Айкином и отравимся. Пусть они лежат. Не буду трогать этот сор».
— Хватит изделий, — сказал старик. — Отберут шестаки. Ничего не сможете им сделать.
— Зря так говоришь. У Василия не отберёшь. Он сильней всех. Пусть даже нападут сто подлых подлецов, он их победит, — проговорил Айкин задорно.
День только пытался начинаться, а приятели уже шагали по каменистой дороге. На них были серые длинные балахоны с остроконечными капюшонами. Вдоль дороги в туманной дымке просматривались кусты, отдельные деревья. Степиков внимательно следил за фигурами, которые возникали впереди. От них пахло луком и чесноком. Не зря старик заставил их съесть по два зубка этого едкого овоща. Низкорослые люди были в таких же балахонах. Одни катили тачки с поклажей, другие — несли мешки на плечах. Раздавался шорох шагов. Люди молчали.
Степиков смотрел на тающие звёзды и думал о станции, о встрече с незнакомой Леммой. Обозначились просторные поля. Туман, поднимающийся над рекой, на глазах окрашивался в светло-лиловый цвет. Дорога заметно стала поворачивать к реке. Дальние вершины гор слева терялись в серой дымке. Небо начало розоветь с двух сторон. Первое солнце должно было выйти справа. Потому что эта часть неба светлела быстрее.
Айкин сошёл с дороги, направляясь к каким-то буграм. Бахилы начали шлёпать по грязи. Неприятный запах ударил в нос Василию. Ему пришлось защититься специальной повязкой-противогазом. Айкин тряхнул головой, прижал к лицу кусок тряпицы. Бугры оказались землянками-берлогами, у которых суетились люди, в редких светящихся оконцах мелькали тени. Парень уверенно брёл по грязи. Степиков старался не отстать от него. Впереди показались очертания моста. Блестело пламя костра. Раздавались громкие голоса. На реке темнели плоты и лодки с рыболовами. Уже можно было различить каменные здания на противоположном берегу. Окна нижних этажей были прикрыты ставнями. На плоских крышах изредка появлялись фигуры и почти сразу пропадали.
Лачуги кончились. Айкин снял с лица тряпицу. Ребятишки размахивали удилищами, стоя на больших валунах. Неподалёку паслись на лужайке низкорослые ушастые животные. Их можно было назвать муфлонами или горными яками, но головы у них могли сойти за лошадиные.
В городок можно было залететь на поясе, а не месить вонючую грязь. Айкин предлагал войти в город постепенно, узнав, что там творится, какие мероприятия проводятся в тот день, чтобы не вызвать подозрения у соглядатаев и обывателей. «Что может быть такого, что нам навредит? — спрашивал Василий. — Мы будем осторожны».
— Наш родственник живёт недалеко от главной площади. Он рисует портреты знатных дам. Его жена делает причёски и торгует лекарствами от тоски и горя. …Это такие капли и порошки. Выпьешь одну каплю с водой и станет тебе весело и никакие заботы тебя уже не трогают. …Не пробовал. Очень дорого. У меня денег лишних нет. Зачем мне эта глупость. Пусть богатые покупают себе счастье и веселье. Вот если бы у нас были барабанные книжки, тогда мы ничего не боялись.
— Мне бы посмотреть, — сказал Степиков. — Узнать из чего они делаются. …Давай отдохнём.
Не успели разведчики достать варёную рыбу и листья капусты, как к ним подобралась миловидная молодая женщина в грязном платье и ветхих ботинках.
— Бродяги из деревни, — ласково проговорила она. — Как от вас несёт чесноком. Зачем вы его едите?
— А вот, — развёл руками Айкин, продолжая вынимать пучки травы. Видя, что девица намеревается присесть рядом, он сказал: — Иди себе. Мой брат болен плохой болезнью. Может к тебе перейти. Тогда не обижайся. Не говори, что не предупреждал.
— У меня свои болезни. Мне ваши не нужны. …Лечу. Но редко. Денег нет. Бесплатно уже не лечат девушек.
— Сегодня нас примут в здравнице? Осмотреть бы его надо. Он молодой. Его станут лечить.
— Не уверена. Одеты вы плохо. Нужно хорошо одеваться, когда к здравнику идёшь. Прогонят вас даже в новой здравнице. Завтра принимают бедных. Сегодня на площади карнавал. Вон и виманы полетели. Охранять станут площадь парадов.
— В честь чего праздник у нас? — спросил Айкин, протягивая девушке рыбину. — Берите, мама готовила. Не бойтесь.
— Я бы вас отблагодарила, мальчики, да нельзя мне уже. Облава была в прошлом месяце. Нам всем сделали операции. Теперь мы — никто. И детей у нас не будет, и на работу не пойдёшь, — девушка заплакала, закрыв лицо руками. — Работа была одна, а теперь ложись и вытягивайся. …Хотела наняться в работницы. Никто не берёт. С моим-то паспортом, кому нужна такая. В шестаки не пойду. Лучше умереть.
— Поехала бы в деревню. Тебе общество поможет построить домик. Будешь полезное делать. Выращивай овощи, шей одежду, пой.
— Разве что петь, — вздохнула девушка и, закрыв сиреневые глаза, запела тонким протяжным голосом. Степиков поёжился. Звучание песни было таким необычным и странным, что он беспокойно заоглядывался.
— Пошли быстро. Это она сигнал кому-то подаёт. — Сказал Айкин. — Всё врёт. Ты поверил? …С такими держи ухо пикой.
— Куда? Мальчики? — кричала девица вслед, размахивая руками.
— Полетим обратно, — предложил Степиков. — Завтра вернёмся. Бал кончится. Охраны будет меньше.
— Надо к Лемме попасть, — сказал Айкин.
— Что не даёт? Маршрут ты мне нарисовал. Пойдём за эти кусты. Никто не заметит, что мы улетели. Ты боишься высоты? Закрой глаза.
Парни спустились с обрывистого берега к воде. Сели на корягу. Айкин снял свой грубый плащ и закрыл Степикова, который встал на четвереньки. Взгромоздившись ему на плечи, ухватился за приготовленные шнуры. Странная фигура приподнялась над берегом и растаяла в воздухе.
