Так же тревожно следила она за Буровым в Великой яранге, когда после ухода научных руководителей он сел за стол, стал что-то писать, рвал написанное и снова писал.
– Письмо запорожца научным султанам? – спросила Елена Кирилловна.
Буров нахмурился.
– Думаете, что на мне сказывается примат образования над воспитанием?
– Думаю, что главную черту характера в вас воспитали. И вы не отступите из-за ложной обиды и жалкого самолюбия.
Буров ничего не ответил и твердым почерком закончил докладную записку о проведении части опыта по плану Веселовой-Росовой в подводной лаборатории, в которую можно превратить кают-компанию затонувшего ледокола, заполнив ее, как кессон, сжатым воздухом, чтобы вытеснить воду.
Овесян и Веселова-Росова созвали совещание, пригласив на него капитана гидромонитора Терехова и прибывшего для подъема затонувшего корабля начальника экспедиции ЭПРОНа Трощенко. Подводники вызвались помочь физикам. План Бурова приняли.
Буров мог торжествовать, но виду не подал.
Шаховская посматривала на него с лукавой улыбкой. А Люда ревновала ее. Она чувствовала себя такой несчастной. Ее несравненная Елена Кирилловна стала слишком много внимания уделять Бурову, даже вместе с ним возвращалась теперь с работы. А Люда вынуждена была тащиться сзади. В довершение всего она узнала, что ее не берут на дно. Буров с Еленой Кирилловной будут там вдвоем!..
Корабли ЭПРОНа работали в зоне действия подводного вулкана. К ледоколу требовалось подвести понтоны, заполнить воздухом и с их помощью заставить корабль всплыть.
Начальник экспедиции подводников решил вместе с Буровым осмотреть затонувший корабль. Трощенко устраивало, что физик был опытным аквалангистом.
Катер подводников доставил двух смельчаков в район, где затонул ледокол. Извержение вулкана приостановилось, но вода здесь не замерзала и в нескольких местах клокотала, над ее поверхностью клубились тучи пара и дыма.
Спрыгнув с катера в воду, аквалангисты поплыли рядом на небольшой глубине.
Скоро под ними в зеленоватой толще выросла громада затонувшего судна. Они подплыли к ней, потрогали руками скользкий борт, ощупали выступы иллюминаторов и стали подниматься.
В свете прожекторов появилась ажурная тень реллингов.
Эпроновец первым встал на палубу. Буров за ним. Оба стояли, печально опустив головы.
Потом они поплыли над палубой. Ледокол не походил на затонувшее судно. Нигде не было ни ила, ни ракушек, ни рыб, шныряющих меж снастей. Корабль словно попал в густой туман.
Внизу, в коридоре, тумана не было. Прожекторы освещали прозрачную воду. Казалось даже, что ее нет.
Трощенко шел впереди. Над его аквалангом облачком поднимались пузырьки.
Вошли в кают-компанию. Рояль стоял на обычном месте, стол – посередине, но стульев не было. Буров взглянул вверх и увидел, что все они плавают там кверху ножками. Он дотянулся до спинки одного из них и качнул его. Ножки закачались, не задевая за потолок.
Подводники радостно пожали друг другу руки. Они увидели желанное – воздушный мешок под потолком! Помещение годилось для кессона!
Эпроновцы блестяще справились со своей задачей. Они протянули от спасательных кораблей к ледоколу воздушные шланги. По ним в кают-компанию накачали сжатый воздух, вытеснив им воду. В освобожденное от воды помещение из Великой яранги провели электрические кабели различных напряжений, под руководством Бурова перенесли в кессон лабораторное оборудование.
Буров отказался от многих добровольцев помощников, он взял с собой только Шаховскую.
Спрыгнув с эпроновского катера, он плыл рядом с ней под водой, вспоминая их первое купание. Чуть отстав, освещая Лену прожектором, он любовался ее уверенными движениями опытного аквалангиста.
В кают-компанию требовалось попадать снизу из трюма через специальное отверстие. Двери же кают-компании были теперь задраены наглухо.
Эпроновец Трощенко плыл впереди физиков, освещая лучом нагромождение ящиков в трюме. Около светлого пятна в потолке он остановился и жестом предложил Бурову вынырнуть здесь.
Буров выбрался сквозь пробитое в палубе отверстие, как из проруби, и ступил на паркетный пол, оставляя на нем мокрые следы. Он протянул руку, помог подняться на паркет и Шаховской. Она выпрямилась, сняла маску и зажмурилась от яркого электрического света.
Казалось странным вынырнуть в роскошной, отделенной дубовыми панелями комнате с роялем, отодвинутым в угол, с лабораторным распределительным щитом, уникальным плазменным ускорителем, доставленным сюда вместо громоздкого синхрофазотрона.
– Ну, вот мы и дома! – объявил Буров.
– Тогда я переоденусь, – сказала Шаховская.
Она отошла к ширме около рояля, где на диване было заботливо приготовлено все необходимое для переодевания.
Через минуту Шаховская появилась уже в легком, облегающем фигуру комбинезоне.
Буров докладывал по телефону Веселовой-Росовой о благополучном прибытии.
– Приступаем к работе, – закончил он.
– Я только подсохну – и обратно, – словно оправдываясь, сказал Трощенко, который сидел на полу, свесив ноги «в прорубь».
Физики сразу же приступили к работе. Трощенко, обхватив мокрое колено руками, наблюдал за ними. Особые это люди!.. Чтобы изучить космические лучи, как альпинисты, поднимаются по кручам в поднебесье, теперь вот опустились на дно…
Потом он простился, напомнив, что в капитанской каюте корабля-спасателя дежурят его эпроновцы – они всегда придут на помощь, и уплыл.
Физики остались одни.
Шаховская открывала в Бурове все новые черты.
Экспериментатор – это не простой ученый-физик, знающий свою область. Помимо научной дерзости, знаний, равняющих его с теоретиками, он еще должен быть инженером, конструктором, изобретателем, не только провести тончайший опыт, продумав его во всех деталях, но и придумать весь арсенал опыта, изобрести неизвестное, иной раз своими руками смастерить никогда не существовавшую аппаратуру, оставив попутно в технике важнейшее изобретение, а для себя всего лишь очередной неудавшийся опыт, который будет забыт.
С яростным весельем набрасывался Буров на работу. Он словно радовался, когда обнаруживал, что чего-то не хватает и надо это делать самому. Он становился за тиски, пилил, резал, Шаховская наматывала катушки, паяла… Ведь им нельзя было выйти в соседнюю лабораторию за любой мелочью.
Понадобились изоляторы. Их не было. Буров посмотрел на потолок, увидел люстру. Поставил стул на стол, забрался на него и снял плафоны. Из них получились великолепные изоляторы.
