— Но это гипотетическое вещество, в природе его просто не существует, — добавил Бох.
— Не совсем гипотетическое, мистер Box. Оно встречается в карликовых звездах и в некоторых других местах.
— В каких, например?
— В этой комнате, мистер Бох. На отражающую сторону моего рефлектора нанесен бесконечно тонкий слой вещества — пожалуй, два-три протона, не больше. Этого вполне достаточно, чтобы работать эффективно. Кстати, вы не обратили внимания на его вес?
— Да, — не отрывая глаз от черной вогнутой поверхности, протянул Бох. — Какими средствами вам удалось получить этот материал?
— Средствами, природу которых я не стану раскрывать перед вами — это опасно.
— Опасно! Мы не давали вам повода проявлять заботу о нашей безопасности!
— Не о вашей — о своей безопасности. Процесс представляет экономическую опасность.
— Ба! Знакомые слова. Начиная с эпохи паровых двигателей человечество не перестает их повторять при каждом новом шаге по пути прогресса.
— Да, — согласился Эдмонд, — и тем не менее я не знаю ни одного открытия, которое не было в конечном итоге обращено во вред человечеству. — В первый раз за все время беседы он улыбнулся, и оба его гостя тут же вспыхнули горячим негодованием. — А вы доверите обезьяне в зоопарке ручные гранаты, мистер Бох? Вот и я не доверю. — И с этими словами Эдмонд яростно раздавил в пепельнице сигарету, жестом этим давая понять, что более не намерен возвращаться к обсуждению подобных тем. — Вы, кажется, хотели спросить меня о чем-то, мистер Хоффман?
Хоффман подался вперед, сквозь стекла очков уставив на Эдмонда немигающий взгляд.
— Сможет ли данный процесс привести к распаду других веществ, а не только свинца, мистер Холл?
— Да, но их немного и процесс будет протекать заметно медленнее.
— Почему так происходит?
— На это существует несколько причин. Основная из них кроется в нестабильной по своему характеру природе строения свинца. Во-вторых — столь тонкий слой нейтрониума способен отражать не все космические лучи, а лишь их определенный спектр частот, который более всего влияет на структуру свинца. А кроме всего прочего, следует отметить, что продукты распада свинца составляют основную часть космических лучей, и, не утруждая вас пространными объяснениями, скажу лишь одно: космические лучи имеют свинцовый оттенок. Вот вам и объяснение, почему свинцовые крыши и водосточные желоба через некоторое время становятся активными, чего не происходит ни с цинком, ни с железом, ни с медью.
— Я понимаю, — медленно произнес Бох. — Скажите, мистер Холл, как долго вы работали над своим открытием?
— Около шести недель, — холодно ответил Эдмонд, не замечая изумления, написанного на лицах его слушателей. — Я считаю, мы обсудили все возможные проблемы. Вы можете прислать за этими четырьмя рефлекторами в любое время. Чтобы на первых порах обеспечить необходимую производительность, этого количества будет более чем достаточно. Если выпуск продукции потребует дополнительных приборов, я вышлю их незамедлительно. Вы можете устанавливать их в любой точке вашего предприятия; при столкновении со стенами зданий космические лучи рассеиваются крайне незначительно. Технологию изготовления и установки нити накаливания я оставляю на ваше рассмотрение, но обязательно проследите, чтобы ваши рабочие трудились в защитных перчатках, иначе вы не избежите радиоактивных ожогов.
Он поднялся, и за ним поднялись остальные.
— Если вы не возражаете, один из них я возьму сейчас, — сказал Бох, с видимым усилием отрывая деревянную чашу от поверхности стола.
Все трое проследовали в коридор, и там неожиданно раздался резкий окрик Эдмонда: — Homo! — позвал он, и в ту же секунду из темноты коридора выпрыгнула обезьянка, с удивительным проворством вскарабкалась на хозяйское плечо, устроилась поудобней и там затихла.
Спускаясь по лестнице, Хоффман заметил, как их радушный хозяин вдруг обернулся, посмотрел назад и в одно мгновение ярко освещенный прямоугольник дверного проема лаборатории погрузился во тьму. Инженер не проронил не звука, лишь облегченно вздохнул, стоило входной двери захлопнуться за их спинами. Догнав Боха, ноги которого подгибались под тяжестью рефлектора, он помог ему затолкать загадочное приобретение в машину.
— Что ты думаешь обо всем этом, Карл? — спросил он, стоило авто тронуться с места.
— Не знаю.
— Ты веришь всем этим сказкам о космических лучах и нейтрониуме?
— Ничего, дайте мне только добраться до лаборатории. Там у меня лежит настоящий кусок свинца, а не какая-нибудь фальшивка.
На протяжении нескольких кварталов инженеры не проронили ни звука.
— Скажи, Карл, ты видел, как он управлялся со светом?
— Фокусы. У него выключатель на полу.
— Но он выключал свет из коридора…
— Выключатель в коридоре.
Но впечатлительного Хоффмана не удовлетворили объяснения далекого от мистики трезвомыслящего друга. Странный Эдмонд Холл поразил его до глубины души, и более того, за время второй встречи характер этого человека уже не стал казаться ему столь отвратительным, как раньше. Он открыл в нем какое-то странное очарование.
— Как думаешь, он действительно знает то, о чем говорит?
— Если знает — значит — он дьявол.
— И я, Карл, тоже об этом подумал.
Машина затормозила у заводского корпуса Стоддарта, и двое инженеров не мешкая выбрались наружу.
— Помоги мне, Мак, и очень скоро я узнаю, что это за штука!
Опрометчивое обещание, ибо Бох не открыл загадки отражателя. Он долбил черную поверхность стамеской, затупил бессчетное количество ножей, но так и не набрал достаточное количество материала для анализа. Слой был слишком тонок, а материал настолько тяжел, что никакой силой не удалось отделить его от дерева.
СЕМЕНА МОГУЩЕСТВА
Прошло несколько недель, и, продав акции Стоддарта с прибылью в четырнадцать пунктов, Эдмонд со спокойным безразличием наблюдал, как индекс их курса переваливает за сорок. Сейчас его больше занимала проблема радия. Часть необходимого количества он приобрел у местных производителей, а остальную пришлось заказывать в Европе. В результате всех этих операций он стал обладателем десяти граммов белого, как соль, кристаллического порошка — сульфата радия, — заплатив за столовую ложку этого удовольствия пятьдесят тысяч долларов. Теперь в его распоряжении оказался неисчерпаемый, практически вечный источник радона, хотя столь высокие эпитеты звучат несколько иронически применительно к веществу, срок жизни которого исчисляется короткими минутами. Но с любой точки зрения назвать сие приобретение бессмысленной тратой денег было нельзя, ибо в любой момент радий мог быть продан и даже с определенной выгодой.
