Дыхание Шингу вы почувствуете еще за три дня до прибытия в Куябу, как только ваш баркас войдет в приток Парагвая Сан-Лоренсу. Берегов у Сан-Лоренсу нет. Вокруг насколько хватает глаз сплошные болота. Днем они обрушивают на вас несметные эскадрильи комаров, а после захода солнца армады «ночных бомбардировщиков» — термитов. Они крутятся вокруг ламп, загипнотизированные светом, и с обожженными крыльями, шурша, опадают на палубу, на голову, за воротник.
Иногда к воде подходят капибарыnote 13. Пьют, запрокидывая после каждого глотка голову, и медленно исчезают в перепутанных зарослях ползучего вьюнка. И лишь по едва заметному качанию широких, как опахала, листьев дикого щавеля можно проследить их путь до узкой полосы деревьев. Дальше — болота с небольшими островками мангровы и зловонными разводьями, кишащими анакондами и малярийными комарами. А небо над головой бездонное и синее. И неподвижно парит в этом небе черно-белый гриф, готовый кануть с огромной высоты на какую-нибудь окровавленную падаль. Вот каков путь до Куябы.
Где-то там «Z». Покинутые города из красного камня. Оплетенные лианами ступенчатые пирамиды, растрескавшиеся мраморные плиты, циклопические арки, скрытые зеленью наступающей сельвы. Красный город. Горячечный бред, прихлынувший в знойный полдень к вискам Рапозо, когда солнце плави-лось в зените, а ящерицы забились в черные трещины. Последний островок мечты…
4 марта экспедиция прибыла в Куябу. «Мы зашли к Фредерику, — писал Фосетт-младший, — человеку, который должен обеспечить нас мулами, но он
куда-то ушел до воскресенья… Seretanistanote 14 (нечто вроде нашего проводника), которого папа хотел взять с собой, умер. Вагабундо ушел с кем-то в сертаны, и это очень жаль…»
Счастье начало изменять Фосетту. Еще ничего не произошло. На ясном небосклоне появилось только крохотное облачко. Откуда же эта тревога, щемящая тоска? Может быть, предчувствие?
Нелепое предчувствие! Вперед! Сразу же за Куябой путникам предстоит
пересечь местность, покрытую кустарником. Пять лигnote 15 и безводное плато — чападос, за которым потянутся бесконечные поля сухих кустарников и выжженных на солнце трав. И так до самого поста Бакири. Только через два дня пути от поста начнет попадаться первая дичь Нужно точно рассчитать провиант, чтобы не взвалить на себя лишней тяжести и, с другой стороны, не умереть с голоду среди бескрайней сертаны.
Первый раз я еле добрался до Бакири. К счастью, там были люди, которые накормили меня и дали на дорогу мешок тапиоковой муки и копченый окорок капибары. Иначе… Но вернемся к Фосетту.
14 апреля путешественники получили почту. Это были последние вести из Англии. На двадцатое назначено выступление, а мулов все еще нет. А тут еще скверное происшествие в Кошину, всего в одной лиге от Куябы. На парня по имени Реджиналду и его товарищей набросилась из засады шайка. Обычный для здешних мест способ сведения личных счетов. Когда-то где-то по пьянке произошла ссора, и вот теперь случайная встреча в Кошину закончилась трагедией. Реджиналду и один из нападавших были сразу же убиты, двое других получили опасные ранения. Полицейский комиссар приступил к расследованию только через несколько дней. За чашечкой кофе он отечески пожурил убийц.
— Зачем вы это сделали, ребята?
Тем и ограничилось. Дело привычное. Здесь у каждого в заднем кармане кольт. Положение и теперь почти не изменилось. Чуть что — начинается стрельба. Иногда без всякого повода. От избытка чувств или восторга во время праздника. Жертвами, как правило, становятся совершенно посторонние люди.
Наконец мулы доставлены. Восемь мулов, две лошади и две собаки. Наняты и проводники: «очень учтивый человек по имени Гирдения» и трудолюбивый темнокожий парень, который «отзывается на любое имя».
Буквально накануне выступления Фосетту сообщают интереснейшие сведения. И опять по какой-то странной игре случая они ускользают от внимания исследователей. А ведь это путеводная звезда, которая навела меня на след… Впрочем, лучше ознакомьтесь сначала с выдержками из письма Фосетта от 14 апреля:
«Один мой знакомый со скотоводческого ранчо рассказал, что, будучи мальчиком, он сидел как-то со своими родителями на веранде дома, находящегося в шести днях пути отсюда, и время от времени слышал странные шумы. доносившиеся из леса на севере. Он говорит, что это было нечто вроде свиста, как от ракеты или большого снаряда, взмывающего ввысь, а затем падающего в лес с этаким „бумм-буумм“. Он не знает, что это такое, и мне думается, что речь идет о каком-то метеорологическом феномене, связанном с высокогорными вулканическими областями, подобно тому, какой имел место в Дарджилинге; там между порывами муссона слышались звуки, которые принимались жителями за артиллерийскую канонаду. В других местах этого возвышенного района тоже слышны звуки „бум-бум“ и какие-то всхрапы, наводящие ужас на тех, кто слышит их.
Мой знакомый говорит, что неподалеку от его ранчо на реке Паранатинге есть длинная прямоугольная скала, в которой проделаны три сквозных отверстия, причем среднее закрыто и вроде как замуровано с обеих сторон. За скалой можно увидеть тщательно скрытую надпись из четырнадцати странного вида иероглифов. Мой знакомый обещает провести нас туда, чтобы сфотографировать надпись. Индеец с его ранчо знает другую скалу, покрытую такими же знаками, и мы собираемся обследовать и ее.
Другой человек, живущий на чападос — высоком плато, расположенном прямо на север отсюда, являвшемся когда-то побережьем древнего острова, — сказал мне, что видел скелеты крупных животных и окаменелые деревья. Он знает о надписях и даже фундаментах доисторических построек, находящихся на этой же чападос. Несомненно, мы возле той области, которую ищем. В самом центре одной из обширных травянистых равнин поблизости отсюда возвышается большой камень в виде гриба — какой-то таинственный, непонятный монумент.
То древнее сооружение, которое стоит между «Z» и пунктом, где мы покинем цивилизованный мир, по описаниям индейцев, представляет собой нечто вроде толстой каменной башни. Они очень ее боятся, потому что, по их словам, видят по ночам свет, льющийся из ее двери и окон! (Опять эта башня!) Я предполагаю, что это и есть тот самый свет, который никогда не гаснет. Другим основанием для страха служит то, что башня стоит на территории троглодитов морсего — народа, живущего в ямах, пещерах, иногда в густой листве деревьев.
Не так давно одному образованному бразильцу, жителю этого города, совместно с армейским офицером было поручено нанести на карту одну из рек. Работавшие у них индейцы рассказали, что на севере существует какой-то город, и вызвались провести их туда, если они не боятся встречи с ужасными дикарями Город, как рассказывали индейцы, состоит из низких каменных зданий и имеет много улиц, пересекающихся под прямым углом; там будто бы есть даже несколько крупных зданий и огромный храм, в котором находится большой диск, высеченный из горного хрусталя. На реке, которая протекает через лес, расположенный у самого города, есть большой водопад, и грохот его разносится на много лиг вокруг, ниже водопада река расширяется и образует огромное озеро, воды которого стекают неизвестно куда. Среди спокойных вод ниже водопада видна фигура человека, высеченная из белого камня (может быть, кварца или горного хрусталя), которая ходит взад-вперед на месте под напором течения.
