— Первым заместителем господина Сяочуаня, секунд-капитаном экспедиции, назначен Юрий Николаевич Ладыгин, — провозгласил тем временем Президент Рукавицын. — Господин Ладыгин — специалист в области биотехнологии, не столь известный в широких кругах, но думаю, что скоро о его работах узнает весь мир. Прошу любить и жаловать.
Умник встал и коротко кивнул головой. Криво улыбнулся и сел. Хлопали ему ничуть не меньше, чем Вэню. Может, и больше.
Это он, Умник, решил все споры. Снял свою кандидатуру в пользу Сяочуаня. Более того, убедил весь Большой совет в том, что Сяочуань — самый лучший. Убедил даже упрямого и неуступчивого до тошноты Рукавицына. Такой вот он, Умник. Умеет убеждать, если захочет.
Хотела ли Лина, чтобы ее муж стал руководителем экспедиции? Нет, ни в коем случае. Не его это амплуа. Юрий давно перестал быть шпионом, но привычка находиться в тени, быть серым кардиналом осталась у него, наверное, на всю жизнь. Он и секунд-майором-то согласился стать после долгих уговоров и личного нажима со стороны президента. Ладно, ничего — справится. Он с чем угодно справится, на то он и Умник.
Здорово все-таки, что начальником сделали Сяочуаня. Лучше и быть не может. Наверное, сам господь бог курирует их экспедицию. Вэнь — один из лучших друзей Юрки, обалденный человек. В тандеме они работают слаженно и мощно, прикрывая спины друг друга. Так и должно быть.
Президент Рукавицын представлял прочий командный состав, люди вставали и кланялись, Лина рассеянно черкала на бумажке стрелки, звездочки и квадратики, пытаясь хоть чем-то занять руки. Потом начали задавать вопросы, разглагольствовал Рукавицын, отвечал Сяочуань, и Юрий тоже что-то говорил, на удивление неплохо и складно. А потом вдруг оказалось, что вопрос задают ей, Лине.
— Корреспондент канала Си-эн-эн, США, — представился господин средних лет, по виду типичный хай-стэнд. — Я хочу задать вопрос госпоже Ладыгиной. Вы летите в составе экспедиции и заявлены в ней как русская. Но известно ли Большому совету о том, что на самом деле вы американская гражданка Хелен Горны, находящаяся в Соединенных Штатах в федеральном розыске по поводу совершения нескольких преступлений, в том числе и первой степени?
Лина побледнела. С трудом преодолела желание схватить бутылку с минеральной водой и запустить ею в чертова журналюгу.
— Большому совету известно все, — четко проговорила она, и слова ее разнеслись по всему залу. — И то, что я уже два с половиной года не являюсь гражданкой Соединенных Штатов, и то, при каких обстоятельствах я сбежала из Америки, спасая свою жизнь, и то, что в гены мои насильственным путем введена присадка, изготовленная на основе секретных пентагоновских разработок, запрещенных всеми международными конвенциями. Большой совет знает то, что в последние два года стало известно всему миру, о чем можно прочесть в тысячах источников средств массовой информации. Много там чего написано, в том числе такой, извините, чуши, что непонятно, какого рода заменитель мозгов находится в головах людей, все это написавших. — Лина повернулась к президенту, бросила на него вопросительный взгляд — мол, не слишком ли резко она выражается, получила одобрительный кивок и продолжила. — Одно могу сказать определенно — я не преступница, не предательница Соединенных Штатов и не антиамериканистка ни в малейшей степени. Я люблю свою родину — Америку, мне больно смотреть на то, что сейчас там происходит, и я надеюсь, что здоровые силы все-таки придут в США к власти и сделают все, чтобы остановить деградацию американского народа.
— Позвольте еще один вопрос, — противный сиэнэновец вцепился как клещ. — Ваш муж — секунд-капитан экспедиции Юрий Ладыгин. Нельзя ли предположить, что ваше присутствие в составе экспедиции связано только с этим и никак не оправдано с профессиональной точки зрения? И не слишком ли дорого для спонсоров экспедиции выделять на межпланетном корабле места для жен и любовниц специалистов?
“Ну и дурак же ты, брейнвош, — захотелось сказать Лине. — Все наоборот, это я приволокла Юрку в космонавтику, полгода уламывала его не мытьем, так катаньем, чуть не разбежалась с ним, пока он не смирился со своей участью и начал работать на полную катушку, и освоил новую профессию, и стал в ней одним из лучших. Впрочем, откуда тебе это знать? Никто тебе такого не расскажет, в том числе и я. Потому что это моя личная жизнь, и я не хочу, чтобы ее лапали грязными руками. На меня и так слишком много дерьма вылилось”.
Лина поднялась в полный рост, со скрипом отодвинув стул. Может быть, это было нарушением обычаев пресс-конференции, но она не могла сдержаться.
— Я эксперт Российского комитета биологического контроля, — произнесла она, — дипломированный специалист, имеющий общую и специальную подготовку. Надеюсь, у комиссии по отбору моя квалификация не вызывает никакого сомнения. Кроме того, колонизация новой планеты — это не краткая ознакомительная поездка. Мы едем туда на годы. Может быть, и на всю жизнь — дай бог, чтобы получилось так. Мы сделаем Мирту пригодной для жизни, и человечество начнет заселять дальний космос — разве люди не мечтали об этом столетиями? Да, многие из специалистов едут со своими женами и с любовницами, как вы изволили выразиться, хотя я предпочла бы слово “любимые”. Разве это плохо? Все они отличные знатоки своего дела, прошедшие строгий отбор, и никто из них не останется без дела. А пройдет время — на Мирту прилетят и дети, потому что там можно будет жить. Пожелайте нам удачи, господин корреспондент, и помните, что злоба и зависть не приносят благодатных плодов. Только добро и любовь двигают нас по лестнице в небеса.
Она села под шум аплодисментов, вся раскрасневшаяся. И тут же получила записочку, сложенную вчетверо. Развернула ее и прочитала:
“Линка, ты чудо в перьях. Я тебя обожаю”.
“Все славно, Умник, — приписала Лина внизу. — Тутмес говорил: “Слушай лес, он спасет тебя”. Мы нашли с тобой счастье и поделимся им со всеми. Мы ведь не жадные, правда?”
И отправила записку обратно.
