Олег Кулагин - Звезды в кармане

– Только по моей команде, – напоминает Зэт.

Рука вырастает через «стекло». Медленно и неотвратимо. Ладонь уже целиком – с нашей стороны…

Мне становится жарко. Почти, как на пляже… Даже горячее…

Какого лешего ждёт майор?!

И в это мгновенье, раздаётся его голос. Удивительно спокойный:

– Огонь!

Вспышки из трёх стволов. Два плазменника и бластер майора.

По-моему, это длится всего пару секунд.

– Хватит! – орёт Зэт. И почти отнимает оружие у Васьки.

Мы кашляем. Глаза слезятся от едкой вони. Ничего не поделаешь. Горелая протоплазма.

Странно. А дыма совсем немного. Зато на полу – какая-то остекленевшая корка.

– Дети в подвале играли в больницу…Одному метаморфу сделали обрезание, – бурчит Капустин и снимает с лица гримирующую накладку. Утирает пот и расстегивает рубаху.

В тупичке стало невыносимо душно. Мы нагрели его своими выстрелами.

– Обрезание? Если бы… – вздыхает Васька, – Тогда бы он ощутил… свою неправоту.

За мутным «стеклом» оно трясет раненой конечностью.

– Что больно, гад?

– Это его задержит? – спрашивает Бинк.

– Не надолго, – честно говорит Зэт.

И правда, из культи метаморфа уже вытягивается новая рука.

– Зря старались, – морщится Васька.

– Не зря, – уточняет майор.

План ясен. Оно будет пытаться достать нас сквозь мембрану. А мы будем отрезать от него по кусочку… Рано или поздно – что-то произойдёт. Или метаморф кончится. Или – наши боезаряды…

– А если с ним поговорить? – робко предлагает Илга.

– Врядли будет толк, – пожимает плечами Дима.

– Угу, – кивает Васька, – Превратиться в таракана его уже фиг убедишь. Кстати, а как разговаривать? Через «стекло» ни хрена не слышно…

– Меня он услышит, – успокаивает Илга и шагает вперёд.

Останавливается и внимательно смотрит на чудище.

Бр-р…

По-моему, с тех пор как его вызволили из «коробочки», метаморф заметно подрос и раздался в ширину. Четыре десятка спецназовцев – весьма калорийная добавка к рациону…

Оно поворачивает голову-котёл и внимательно смотрит на Илгу. Мне становится не по себе. Пальцы сами ложатся на гашетку… А Илга спокойно выдерживает этот взгляд.

Метаморф улыбается и приветливо машет рукой. Исказившиеся черты «лица» опять приобретают вполне людской вид.

– Неужели сработало? – говорит хоббит с надеждой.

– Не совсем, – вздыхает Илга, – Я принесла ему извинения. Объяснила, что мы – не враги.

– Ну и…?

– Он сказал, что простит нас. Потом… Когда пообедает.

Физиономия Бинка каменеет. Илга разводит руками:

– Знаете, он ведь такой не только снаружи… Он и внутри. Большой, капризный ребёнок.

– Да, уж, – соглашается Васька и грозит метаморфу пальцем, – Плохой мальчик! Плохой!

– Озорник, – мрачно выдавливает хоббит.

Долго ждать продолжения нам не приходится.

И пяти минут не истекло, а гигантские пальцы снова касаются мембраны.

– Эй, ты! – орёт Васька, – Переедание вредно для здоровья!

– …для нашего здоровья, – шёпотом добавляет Димыч.

В этот раз васькин плазменник достался Бинку. Он лучше умеет обращаться с оружием. У Васьки и Димыча – станнеры. Хотя против метаморфа – это все равно, что мухобойки.

Мы ждём. Но больше ничего не происходит.

Пальцы-трубы остановились. И ощупывают «стекло». Медленно, основательно…

Странно. Метаморф вовсе не торопится совать руку под наши плазменники.

– Умный… – бормочет Зэт.

«Пальцы» чудища слегка истончаются… И на концах их вырастают тёмные, заострённые конусы. Вершины конусов упираются в мембрану. И мелко подрагивают…

Сперва, я даже не осознаю. Дымчатое «стекло» кажется таким крепким, неприступным… Потом, когда от вибрации начинает ломить скулы, а мебрана берётся тоненькой сеткой трещин – всё становится ясно.

– Ах, сволочь! – бледнеет Дима.

– Хитрая тварь, – почти восхищается Зэт, – Первый раз вижу такого разумного метаморфа.

– Да, – без всякого восхищения кивает Бинк, – Нам сильно повезло.

Илга не издаёт ни звука, только смотрит вперёд. Вероятно, пытается мысленно достучаться до совести «ребёнка»…

А на Ваську нападает что-то вроде ступора. Глаза круглые, рот приоткрытый… Мне жалко друга. Последний бой надо принимать достойно. Я толкаю его локтем, руки заняты плазменником:

– Васёк… Очнись.

Он обращает на меня безумный взгляд:

– Я понял, Лёха! Понял. Если будет очень трудно… И совсем не останется выхода!

Что за бред?

– Китс говорил: «Вы сами поймёте»! И я понял! Именно теперь!

Тут меня осеняет. Единственная мысль пронзает, как молния. ДА-А!!!

– Бинк! Доставай артефакт!

Хоббит растерянно хлопает глазами:

– Извините, ребята… Я вам не сказал. Артефакт не работает. Я уже пробовал. Сразу, как только угодили в ловушку…

– ДАВАЙ ЕГО СЮДА!!! – орём мы с Васькой в две глотки. Все остальные испуганно на нас таращатся. Вероятно, думают, что мы от страха спятили. В зрачках Илги – сочувствие.

Бинк роется по многочисленным карманам:

– Сейчас… Если я не обронил его, там в комнате…

– А голову ты не обронил?!! Носорог ш-шерститый! – интонации Лубенчикова, совсем как у рассерженной кобры.

– Есть, – говорит хоббит, – Нашёл! – и достаёт из кармана тонкий матово-серый стержень, размером с половинку карандаша, – Только это бесполе…

Я не жду. Выхватываю из его ладони стержень. И ломаю перемычку посредине. В тот самый миг, когда с хрустом и дребезжанием рушится под пальцами метаморфа «стеклянный» экран…

Почему-то думалось – из стержня ударит ослепительный луч. Безвредный для нас. Убийственный для любого гада, которые осмелился загнать нас в безвыходное положение.

Я ошибся. Луча не было. Пространство вокруг всколыхнулось. Исказилось, будто в кривом зеркале. Почти у самого моего носа мелкнули острые, совсем нечеловеческие зубы метаморфа…

И вдруг всё исчезло.

Мы – в огромном сумрачном зале. Хрустальный Шар тускло светится в центре – холодным, неживым сиянием.

– Где это мы? – шепчет Капустин.

Вместо ответа Васька начинает хохотать. И я тоже узнаю место. Когда-то, именно здесь, у нас тряслись от страха поджилки. А сейчас – дикий восторг!

Будто домой вернулись!

Майор Зэт оглядывается с опаской. Вероятно, напрягает интуицию. Только тут она бессильна.

Майор сверлит нас взглядом:

– Что это было, ребята? Нуль-транс?

– Почти.

– Но… во Дворце они не действуют! Я точно знаю!

Осколки стержня рассыпаются в пыль. Я отряхиваю ладони. Васька радостно щурится:

– Молодцы, Предтечи! И Китс не обманул! Эх, старый…. – последнее слово ему так и не удаётся озвучить.