— Я видел тебя и сеть под руководством Экстро. В этом заключается твое открытие.
— Это ответвление моего открытия. Ты, скорее всего, уже видел крионавтов. Я тебя знаю, брат.
— Я тебе больше не родственник. Видел я твоих, видел.
— Ну и как?
— Хочешь как на духу?
— Да.
— Они красивые. Они занятные. Могут сразу же вызвать симпатию. Но порождают неизбывный ужас.
— Ты просто не представляешь, какие у них способности! Они думают и общаются на ультразвуковых частотах, поэтому не умеют говорить. На доступных нашему уху частотах они могут только напевать. Но ребята удивительно умные. За несколько месяцев они достигли уровня развития студентов последнего курса университета! Поразительно доброжелательны — никакой агрессивности. И у них есть еще одно удивительное свойство, отсутствующее у всех других млекопитающих. Я называю его электровалентность. Ты знаешь, что большинство людей реагирует на изменение погоды. А эти существа реагируют на невидимую глазом верхнюю часть электромагнитного спектра. Пропустите ток через провод, и они возбуждаются или впадают в угнетенное состояние — в зависимости от количества ватт и ампер. Гинь, они чудесные! И никакого ужаса не возбуждают.
— Ужас потому, что они… они как с другой планеты.
— Гинь, все мы с другой планеты. Все и везде.
— Красиво сказано. Ты, похоже, приверженец теории, что наши предки когда-то прилетели на Землю из другой галактики.
— Ладно, чего ты хочешь?
— Секвойя, мы члены одной Команды. Мы обязаны быть верны друг другу и любить друг друга. Так?
— Так.
— И как это вяжется с убийствами и покушениями?
— Ох-хо-хо, ты меня нокаутировал. Теперь мне стыдно.
— До какой степени?
— Не считал.
— Это ты называешь верностью и любовью? Я хотел, чтобы весь мир состоял из бессмертных, чтобы все на планете стали — Командой.
— А я люблю крионавтов и хочу, чтобы весь мир стал, как они.
— И для этого надо истребить ныне существующее человечество?
— Проклятый Экстро! — провыл Секвойя. — Это он повадился убивать!
— Почему же ты не помешаешь ему?
— Гинь, ты ведь в курсе, что личности случается раздваиваться?
— Да.
— Ну так вот — я страдаю не от раздвоения личности и даже не от растроения личности. Моя личность размиллионилась. У меня в голове целая сеть электронных машин. Вот почему я прячусь глубоко под землей. Все происходящее с компьютерами и их вторжением в мою личность — тоже очень интересно. Как только я завершу исследования, связанные с крионавтами, непременно займусь этой проблемой.
— Таким образом, Экстро руководит тобой.
— И да, и нет.
— Значит, ты руководишь Экстро?
— И да, и нет.
— Пора бы тебе придти к определенному выводу.
— Какому из миллиона моих «я» придти к определенному выводу?
— Брат, я люблю тебя.
— И я тебя люблю, брат.
— И я намерен убить тебя.
— Каин и Авель?
— Брат, ты встретился с удивительными чудесами, я тебе завидую. И хотел бы тоже поучаствовать в открытии нового. Думаю, вся Команда с удовольствием поучаствовала бы в этом. Но ты нас не приглашал. Вместо этого ты начал бойню. Почему? Для тебя бесконечные индейские войны все еще не закончились?
— Нет, былая кровожадность миновала, в нашем племени больше нет пустой воинственности. Но война идет. Да-да-да! А теперь слушай внимательно. Гинь. Десять тысяч лет назад человечество жило в мире с окружающей средой. Мы брали только то, что нам было нужно. Мы возвращали природе то, что использовать не могли. Мы были единым организмом с природой. Мы не нарушали баланс. И что же? Мы принялись уничтожать, уничтожать, уничтожать. Где ископаемое топливо? Выбрали до последнего. Где рыбы и животные? Истреблены. Где леса, где джунгли? Нету. Где плодородные земли? Нету. Где все? Изгажено, истреблено, уничтожено.
— Прямо как стихи читаешь.
— Послушай, Гинь, мы недоделка природы, мы неудачный вид — с вечно смятенной душой, переполненные всякими страхами, обуреваемые инстинктом уничтожения всего вокруг себя. Я этот неудачный вид хочу заменить другим. Ты сказал, что я верю в теорию о пришельцах со звезд. Я верю в другое: что человек в его нынешней ипостаси способен на одно — загадить собой Вселенную.
— Когда ты говоришь «заменить», ты имеешь в виду — истребить.
— Нет, мы просто населим мир новым видом. Я за постепенное вытеснение, медленную замену. А это чудовище — Экстро — затеял истребление нынешнего вида. Я тут ни при чем.
— И ты действительно не в силах его остановить?
— Как? Он внедрился в мое сознание навеки веков.
— Ты просто не желаешь его выселять.
— Да, я не горю желанием избавиться от него. Это совершенно незаменимый и потрясающий инструмент. Беда только в том, что я еще не научился полностью этим инструментом управлять.
— Понимаю. Идет битва гигантов. Кто кем будет править. Только ты, брат, в меньшинстве. Один против двоих.
— Что ты этим хочешь сказать?
— На стороне Экстро сражается третий гигант. Они на пару используют тебя, жалкий ты ретранслятор! И тебе никогда не добиться власти над ними.
— Может, тебе и впрямь лучше убить меня, брат, — устало произнес Секвойя.
Чем может ответить разъяренный человек на такое? К счастью, в это мгновение раздался характерный шум воздухолета со стороны Джи-Эм, и рядом с нами оказался Гилель.
— Вот мы и накрыли вас, — сказал он Секвойе. — Ведь вы профессор Угадай? А я Гилель. Как там марочки в блоке по шесть? Профессор, поменьше доверяйте своему компьютеру, члены Команды куда тоньше продумают любую интригу.
То ли само появление Гилеля, то ли его апломб произвели такое впечатление на Вождя, что он как воды в рот набрал.
— Провиантик привезли? — тараторил дальше Гилель. — Давайте сгрузим его куда надо. Мы с Гинем вам поможем. И мне хотелось бы взглянуть на ваших крионавтов.
Вождь, так и не проронив ни слова, вернулся в свою машину и медленно поехал к аппарату с криокапсулами. Мы с Гилелем двинулись за ним. Длинное Копье появился из какой-то щели в стене и встревоженно зашипел. Я помотал головой, и он снова, бесследно исчез. Гилель одобрительно кивнул. Ничто не могло укрыться от его внимания. Одним глазом он настороженно оглядывал подземный зал, другим — как рентгеном — просвечивал крионавтов.
— Они способны только напевать без слов, — пояснил я.
Гилель понимающе кивнул и, пока мы помогали Вождю сгружать провизию, напел альбиносам еврейскую мелодию. Им она очень понравилась. Вождь по-прежнему молчал — вероятно, пытался врубиться в новую ситуацию, мысля не по прямой, а ветвисто. Я тоже помалкивал, потому что передо мной стояла неразрешимая дилемма.
