В целом база очень напоминала провинциальную тюрьму, и Сергей предполагал, что именно это и определило выбор Мак-Мастерса, когда он искал альтернативу "Ланкастеру". Чтобы избавиться от этого не слишком приятного впечатления, Торрихос, разложив свои вещи, решил пройтись по всему комплексу. Длинный коридор привел его в центральный зал, где не было ни души.
Не вызывало сомнений, что проектировщики хотели сделать его не только функциональным, но и представительным. Пол, который из соображений экономии можно было покрыть металлом, резиной или дешевой плиткой, был вымощен чем-то наподобие мрамора ("Наверное, лунным камнем", - подумал Сергей). В центре зала пол представлял собой огромную мозаику, изображавшую бело-голубой земной шар и по бокам его - две соединенные внизу оливковые ветви. Мозаика, так же, как и другие плиты, порядком поистерлась от ног прошедших здесь за многие десятилетия людей.
- Организация Объединенных Наций, - послышался за спиной Сергея знакомый голос. Обернувшись, он увидел, что к нему приближается Элайн Белл.
- Простите?
- Эмблема, - она остановилась рядом с ним и показала носком ботинка на земной шар. - Это старая эмблема ООН- организации, распущенной...
- Уиллемом Макдауэллом. Я знаю, - Сергей поднял голову и посмотрел на капитана "Гагарина". - Нашим первым императором, который не поверил в порядочность политиков и бюрократов.
- А вы думаете, Марэ поверит?
- Если вы не забыли, однажды я сам задавал вам тот же вопрос. Какие вопросы вас еще интересуют, Элайн?
- Не будем останавливаться на самом актуальном - чем закончится этот суд. Лучше скажите, чем вы будете заниматься после суда?
- Я не думаю, что останусь командиром на "Ланкастере".
- А я - на "Гагарине". Или на каком-нибудь еще корабле. Моя карьера, скорее всего, завершилась.
- По крайней мере, в Имперском Космическом Флоте. Но мне кажется, при любом исходе суда адмирал покинет Солнечную Империю и вернется к зорам.
- Если его не убьют.
Сергей поднял голову и посмотрел на прозрачный потолок, через который было видно звездное небо.
- Да, если его не убьют. Я надеюсь, что отправлюсь вместе с ним, если он не будет против.
- Вы полетите на Зор'а?
- Я не думаю, что в Солнечной Системе меня ждет особо радушный прием, ответил он с легкой улыбкой. - Да, я предпочел бы обосноваться среди зоров. И, может быть, когда-нибудь через много лет прилететь сюда в гости.
- Вы провели всю сознательную жизнь, сражаясь с зорами, а теперь намерены связать с ними свою судьбу?
- Адмирал Марэ привел землян к величайшей победе за всю их историю и при этом не уничтожил цивилизацию зоров, а его преподносят как злодея и пытаются убить. Они хотят присвоить себе все его заслуги - эти лицемеры в Имперской Ассамблее и император в Оаху. Лет через сто это будет по-прежнему величайшей победой человечества, но не победой адмирала Марэ. И все потому, что он не пойдет на измену и не станет новым императором. Что касается большинства из нас, то мы не останемся в числе победителей. Потому что, поверив в его правоту, мы согласились на участь изгнанников или даже хуже. Мы слишком ценим смелость, чтобы совершать трусливые поступки.
- Вы откровенны до цинизма, сэр.
- Вы упрекаете меня за это?
- Вовсе нет. Я едва ли способна на такие упреки. - Она опять посмотрела вдаль, на вечные и неизменные звезды, словно подыскивая созвездие, которое ей было еще не знакомо.
В Имперском медицинском центре в Дакаре, в обстановке строжайшей секретности, была проведена патологоанатомическая экспертиза. Подходя к не на шутку уставшему судебному патологоанатому, капитан Смит попытался предугадать результат по выражению ее лица.
- Я никогда не видела ничего подобного. Все части тела были буквально вывернуты наизнанку. Не тронутыми не остался ни один орган, кость, нерв, мускул или вена. Смерть, скорее всего, наступила мгновенно, но утверждать точно я все же не берусь. Но если бы было иначе... - она замолчала и посмотрела на свои руки в еще не снятых хирургических перчатках.
- Вам удалось установить, кому принадлежало тело?
- Мы произвели идентификацию зубов, - со вздохом сказала врач. - Это было непросто, учитывая состояние челюсти. Однако мы все же сумели установить радиус ее кривизны, по которому определили, кому она принадлежала.
Она достала свой электронный блокнот и протянула его Смиту.
Смит взял блокнот и, пробегая глазами текст заключения, наткнулся на графу, где указывалась служебная принадлежность убитого: Имперское Разведывательное Управление.
Фиолетовый.
От неожиданности он едва не выронил блокнот. Узнать, что убитым оказался человек, державший в руках все нити изощренной операции, было ошеломляющим открытием. Смит вспомнил о том, как он впервые увидел это страшно трансформированное тело в пустой комнате на побережье Каролины, и попытался сопоставить его с фигурой живого человека. Да, оно было достаточно крупным, чтобы соответствовать громоздкой фигуре Фиолетового.
- Возможно, это уже не мое дело, - добавила врач, когда Смит отдал ей блокнот. - Но я лично бы придушила того ублюдка из отдела спецопераций, который сделал это.
- Мы не причастны к этому.
- Но...
- Вы правы, доктор. Вам не стоит переживать по этому поводу, - не желая продолжать этот разговор, Смит слегка поклонился и пошел прочь.
- Прежде чем мы начнем, я хотел бы просить защитника, обвинителя и других членов суда принять во внимание довольно необычные обстоятельства, которые сопутствуют этому процессу. Давайте не будем говорить высоких слов по поводу судьбоносного значения этого процесса и не питать иллюзий в отношении необходимости раскрытия правды и торжества справедливости.
Мак-Мастере положил на стол, за которым сидел, стопку листов бумаги и водрузил на нее сложенные руки.
- Капитан Айронсайд, вы можете закончить с выдвижением последних обвинений.
Айронсайд встал. Теперь он выглядел не таким самоуверенным, как в зале суда на Земле. Нападение с вертолета и последовавшие за этим события, равно как и уступчивость Главного военного прокурора в отношении переноса суда на Гримальди, определенно выбили его из колеи. Все же его глаза горели тем же недобрым огнем, что и в самом начале процесса.
Неустанное стремление к истине было характерной чертой обвинителя. Он считал вполне оправданным рассматривать преступление вне контекста обстоятельств, в которых оно было совершено. Главное состояло в том, чтобы точно соблюсти букву закона и не погрешить против Единого Военно-юридического Кодекса.
Как ни странно, но именно из-за этого его кандидатура стала одинаково приемлемой и для защиты, и для Адмиралтейства.
