— Интересно, какое это обещание по счету ты даешь?
— Мне простительно — я не помню предыдущих, — шутливо признался Женя.
— И я не помню, — грустно вздохнула девушка и тут же рассмеялась. — Но мне кажется, что главное — это твое отношение, а не то, что ты обещаешь. Надеюсь, в следующий раз перед таким прыжком будешь думать не о том, какой ты смелый, а о том, что со мной будет, если с тобой что-нибудь случится.
— Ты права. Это хороший урок. Но так или иначе, твой конус проверен. Капсула надежно укрыта, если только этот кратер не захотят снести или взорвать целиком.
— Мне кажется, что даже это не удастся. Ведь гора не поддается выветриванию, а любой взрыв — это просто быстрое выветривание. — Лэя совсем воспрянула духом, вскочила на ноги и потянула за собой Женю. — Давай заметать следы! Я хочу поднять хорошую метель, чтобы хоть частично закрыть этот колодец в снегу. Пойдем наверх.
Они взобрались по ступенькам, взглянули в последний раз на ровную каменную поверхность и двинулись к своей палатке. До вечера нужно было спрятаться под навесом кромки кратера и устроить снежный буран.
А ночью Лэя опять посетила астрал, где угодила на великое и тайное празднование, устроенное в ее честь. Все посвященные ангелы и родители поздравляли ее и друг друга с тем, что книга Сэйлара стала читаться на тысячелетия вперед.
А на следующее утро они неслись вниз по снежному склону на собственных попах. Женя иногда тормозил, прижимая ноги к снегу и втыкаясь в него по пояс, чтобы поджидать летящую сзади Лэю.
— Помни: скользи с остановками, внимательно смотри вниз и не разгоняйся слишком быстро! Не дай бог попадется уступ или трещина — ноги ведь можно переломать, — время от времени предупреждал он свою расшалившуюся фею.
Женька придумал этот способ спуска на ходу, когда сел на снег и поехал вниз, на скользком комбинезоне нисколько не проваливаясь в снег. Им было нужно спуститься хотя бы на милю-другую вниз, то есть миль пять по склону. Съехав таким способом до нужного рубежа, он дождался Лэю и попросил понаблюдать за облачным слоем, начинающимся где-то чуть ниже кратера. Они долго смотрели, и принцесса наконец вынесла вердикт:
— Облака очень медленно ползут от горы. А зачем это нам?
— Я еще когда поднимался сюда, заметил, что верхние облака движутся от горы. Но чем ближе к вершине, тем медленнее. Мне кажется, что это те тучи, которые плывут в средней плоскости гравитационной линзы. Наверное, там самый сильный эффект ослабления силы тяжести. Видимо, поэтому там и собирается весь конденсат. Эти облака должны дрейфовать к периферии и упираться в края впадины, образуя пояс дождей у предгорий. Нам нужно сделать только воздушный шар и полететь вместе с тучами к предгорьям, вот и все.
— Но ведь они движутся очень медленно.
— Это здесь медленно, потом они почти наверняка разгоняются, подпитываемые восходящими потоками. Весь тот ветер, который дул сюда, там, наверху, будет дуть обратно, и я не удивлюсь, если мы на пятый день окажемся у предгорий.
— Но ведь наш первый шар не поднялся и на пять миль. Как мы сможем подняться на такую высоту? — нашла еще одно препятствие для полета Лэя, боясь радоваться легкому возвращению.
— Это все относительное дело. Если ты здесь «выдумаешь» шар, который легче воздуха, то тогда и здесь он поднимется на три-четыре мили от стартовой высоты. Однако ты права — стратосферные шары гораздо больше по величине обычных, но ведь мы с точки зрения воздухоплавания находимся ниже уровня моря. Так что на всякий случай «придумай» шар раза в два больше и корзину пошире — хотя бы локтя три в ширину. Ведь придется лететь пять-семь дней. И еще одно: сейчас надо набивать бурдюки снегом и топить в них воду. Если наполним два бурдюка, то еды и питья нам хватит на неделю, а Зарову телу, перед возвращением хозяину, вообще очень полезно устроить чистку недельной голодовкой… Как ты думаешь, «придуманный» шар не развалится за этот срок на периферии впадины? — Женя попытался сразу увести разговор с опасной темы, увидев мелькнувшую искру боли в Лэиных глазах при упоминании о скором расставании.
— Не думаю. Только если в самый последний день. До пояса дождей «выдумки» сохраняются больше двух суток, а здесь месяцами. — Лэя и сама испугалась темы возвращения, как огня.
— Тогда за дело! — провозгласил делано веселым голосом землянин.
Спустя пару часов он подтравливал газ из шара, впервые за двадцать дней щурясь на солнце и пытаясь стабилизироваться над плотным слоем облаков…
Чашка была на своем месте, и даже застаревшие следы от кофе никуда не исчезли.
— Не мавзолей еще, но мемориальная кружка в память о пропавшем сотруднике — это приятно, — заметил Женя.
Они сидели с Витьком в кофейной комнате, и он всеми фибрами впитывал ностальгическую атмосферу лаборатории, в которой провел добрый десяток лет. Все та же фильтровальная бумага вместо скатерти и отсутствие печенья или конфет. Зная эту традицию, Женя прихватил по пути сюда коробку какой-то сладости в магазине. Пришлось, правда, опять наврать, что болтался по страшно важным и еще более страшно секретным делам в командировке в местах столь отдаленных, что никто из присутствующих там не бывал (что частично соответствовало действительности). Прослушав сводку последних околонаучных сплетен в исполнении Витька, бывший начальник сделал вывод:
— А ты, гляжу, растешь над собой. Теперь моя помощь в лабе не особо и нужна. Как девчонки, не забодали тебя своими достижениями?
— Не-е, у меня свой подход. К ним ведь нужно относиться как природному явлению.
— Стихийному бедствию, имеешь в виду? — ехидно ухмыльнулся Женька.
— Иногда и так, а иногда и наоборот, очень даже могут наваять чего-нибудь приличного. Особенно Иринка. Она вообще очень самостоятельная.
— Конкуренты растут? — озабоченно спросил «научный консультант». — Она при мне уже неплохо справлялась.
— Да ладно конкуренты! Счастье, что в лабе хоть кто-то еще более-менее соображает, что к чему и почему.
— А как Любочка?
— А что Любочка? Все так же — жизнь бьет ключом, и все по голове, причем в основном по моей.
— Ну ничего. Куда без этого в нашей работе?
Девчонки, как всегда, налетев шумным шквалом, почирикали и разлетелись по рабочим местам, стесняясь проявлять явные признаки безделья при бывшем и настоящем начальствах. Женя заметил, что Виктор, наверное, лучший руководитель, чем был он сам. Видно, что парень терпимее и снисходительнее относится к девичьим ляпам, а это снижало стресс, и лаборатория становилась для них более привлекательным местом в жизни, а соответственно в коллективе заметна более слаженная работа. К тому же Иринка действительно крепко поджимала Витьке хвост своей усидчивостью и работоспособностью.
