Князь Дзергаш в очередной раз выругал себя за недоумство. Восходящее из-за скалы на противоположной стороне Сухого Лога солнце слепило глаза, не давая толком разглядеть, что же делается на поле. Оттуда изредка доносились звуки южных рогов и северных горнов, но кто и кому трубит, оставалось непонятно. Уже пора? Или еще нет? Нужно ли нанести фланговый удар прямо сейчас, или же лучше еще немного подождать, позволив южанам вымотаться посильнее?
От раздумий избавил случай. Небольшая группа сапсапов, удирая от контратакующей конницы князя Тоймы, на полном скаку влетела в лесок, прикрывающий передовой отряд Дзергаша. Оказавшись нос к носу, северяне и южане ненадолго опешили. Первым пришел в себя командовавший отрядом сотник. Выхватив из ножен палаш, он врубился в ряды южан. Следом за ним ринулись еще три десятка тяжелых конников, на ходу опуская копья для коронного слаженного удара, которым славились тапарцы. Этот прием в Тапаре с легкой руки Тилоса переняли у заречных полукочевых племен лет пятнадцать назад, но уже благополучно забыли о том. Сейчас бывший саламирский воевода, а ныне - князь, считал его собственным изобретением. Сути дела это не меняло, и противостоять слаженному удару сплошного копейного частокола не мог никто.
Южане, впрочем, и не пытались сражаться. Издревле проигрывая северным конникам как в броне и вооружении, так и в скоростях на коротких дистанциях, они прекрасно научились сводить на нет преимущества противника. Истошно завизжав и наобум выстрелив из луков, они мгновенно рассыпались в стороны, поворотили коней и поскакали в обратном направлении. Разгоряченный и разобиженный таким неспортивным поведением сотник, начисто забыв про приказы, ринулся за ними, увлекая и свой отряд. Юный горнист, не разобравшись в обстановке, решил, что прозевал приказ к общей атаке и, судорожно ухватившись за горн вспотевшими руками, что есть мочи затрубил. Его поддержали соседи, и уже через несколько минут на протяжении двух верст из-под прикрытия деревьев вырвалась большая засть засадного полка. Двадцать тысяч истомившихся в ожидании конников нахлестывали коней, вглядываясь в клубы пыли, пытаясь разглядеть противника. Опешивший поначалу Дзергаш зло сплюнул, решил, что на все воля Отца-Солнца и его Пророка, и дал шпоры своему жеребцу. Быстрые кони его личной дружины без труда нагнали и перегнали передовые отряды, и вскоре его вымпел реял далеко впереди основных сил.
Первый порыв войска пропал втуне. Малые племена, скучившиеся на левом фланге южан, отнюдь не горели желанием умирать перед строем солдат опытных северных полководцев, а потому в основном издалека осыпали ощетинившийся кольями строй стрелами и со всех ног улепетывали от выпущенной Тоймой конницы. Конники же Тоймы, предводительствуемые опытным воеводой Тараленом, старались не отдаляться от своих, чтобы не попасть в засаду. Пока и с той, и с другой стороны потери исчислялись лишь десятками погибших от шальной стрелы.
Стремительная конница Дзергаша прошла сквозь рассеянные отряды южан как таран сквозь солому. Не обнаружив перед собой серьезного противника, засадный полк начал снижать скорость, чтобы не вымотать коней раньше времени, и тут перед ним возникли отряды гуланов.
Эти гуланы ожидали в засаде притворного отступления, запланированного Зуром Харибаном, чтобы выманить за собой конницу, укрывавшуюся за Плешивым Холмом. Стоящие на нем святые братья не имели никакого военного опыта, а потому героический порыв брата Прашта увлек за собой всю тапарскую конницу, включая неприкосновенный резерв. Тапарцы были обречены - сначала гуланы хладнокровно расстреляли бы их из засады, а потом, навалившись с трех сторон и лишив северян главного преимущества - скорости, - раздавили бы за счет внезапности и численного превосходства. Но двадцатитысячная конница Дзергаша с налету смяла и рассеяла пятнадцатитысячное западное крыло засады. Более того, соединившись с лишенными опытного командира, но жаждущими крови тапарцами, конница Типека значительно усилилась. Хотя южное и восточное крылья засады вкупе с развернувшимися гуланами под предводительством Зура Харибана ослабили, а потом и вовсе остановили натиск тапарцев, запланированного избиения не получилось.
Около шестидесяти тысяч северных всадников грудь в грудь сшиблись с семьюдесятью с лишними тысячами гуланов. Сейчас низкорослые и довольно медленные, но юркие и выносливые южные лошадки мало уступали в скорости быстрым, но уже утомленным скачкой большим северным коням, а гуланы, неплохо стреляющие верхом, не подпускали северян на расстояние копейного удара. Южане осыпали врага стрелами из небольших луков, налетали сбоку и сзади, и так же быстро уносились, пока северяне не развернули коней. Однако стрелы гуланов со скверными бронзовыми наконечниками плохо пробивали кольчуги северян и тяжелые боевые попоны их лошадей, так что урон оказывался невелик. В сабельной же схватке северяне неизменно выходили победителями.
Лучи неторопливо бредущего по небосводу солнца наконец-то осветили гигантский бурлящий котел битвы.
– Вот тут-то вы мне и попались… - сквозь зубы пробормотал Тилос.
Блестящие на солнце золотые символы веры оказались превосходными маяками. Брат Викен, получивший пулю прямо между лучами Колесованной Звезды, несколько мгновений недоуменно разглядывал стремительно намокающую рясу. Потом изо рта Настоятеля Каменного Острова выплеснулся фонтанчик крови, и он беззвучно опустился на землю с закатившимися глазами. Брат Комексий, напряженно вглядывавшийся вдаль, успел недоуменно поворотиться к нему, прежде чем пуля попала ему в голову. Затылок Комексия взорвался кровавым фонтаном, заляпавшим всех, кто еще оставался на вершине холма. Чины помладше в панике бросились к нему, и Тилос хладнокровно расстрелял их, полностью обезглавив Храмы Куара и Камуша.
Перезарядив винтовку, он перенес прицел на поле боя. Зур Харибан во главе группы лучших своих бойцов как раз несся на отряд князя Дзергаша. Отборные бойцы вождя носили не клепаные брони вареной кожи, а шплинтованные кольчуги и подбитые бронзовыми пластинами шлемы, а вместо традиционных кривых сабель имели при себе длинные тяжелые палаши северной работы. Дзергаш, в свою очередь, мысленно вознес мольбу Пророку и, опустив копье горизонтально, рванулся навстречу предводителю язычников.
Князь и вождь рухнули с коней почти одновременно. Интервал между выстрелами Тилоса не превысил секунды. Спустя еще секунду пуля настигла гордо вздымающего княжеский вымпел знаменосца. Перебитое пулей древко упало на землю, подмятое телом мальчика. Не заметившие поначалу потерю предводителей отряды врубились друг в друга, но уже вскоре общая растерянность заставила их выйти из смертельного клинча. Завывая, гуланы унеслись куда-то в сторону, а спешенные телохранители растерянно сгрудились вокруг тела предводителя.
