– Отлично получилось, Эпонина, – отозвалась Элли, не поднимая глаз от клавиатуры. – При наших ограниченных средствах, когда столько раненых на войне, мы не смогли бы следить за больными RV-41 без помощи таких автоматов.
– Жаль, что мне не удалось воспользоваться советами Николь при проектировании, – проговорил Роберт Тернер. – Она великолепно знает системы внутреннего контроля. – Доктор заметил на графике нечто неожиданное. – Скопируй его, дорогая. Нужно будет показать Эду.
– Ты не слыхала чего-нибудь нового о своей матери? – спросила Эпонина, когда обследование приближалось к концу.
– Два дня назад мы встречались с Кэти, – не сразу ответила Элли. – Это был трудный вечер, она явилась с каким-то «поручением» от Накамуры и Макмиллана, чтобы обсудить его с нами... – Голос Элли едва был слышен. Во всяком случае, Кэти утверждает, что суд состоится до Дня Поселения.
– А она видела Николь?
– Нет. Насколько нам известно, ее никто не посещает. Пищу ей доставляют Гарсиа, а ежемесячные медосмотры проводят Тиассо.
Кроха Николь закопошилась и пискнула за спиной матери. Эпонина потянулась, прикоснулась к щечке ребенка, открытой для воздуха.
– Трудно поверить... такие мягкие, – сказала она. В этот момент малышка открыла глаза и заплакала.
– У меня есть время покормить ее, Роберт? – спросила Элли.
Доктор Тернер поглядел на часы.
– Хорошо. Здесь мы почти закончили... Вильма Марголин и Билл Такер живут в следующем квартале. Я схожу к ним, а потом вернусь.
– А ты справишься без меня?
– Едва-едва, – мрачно ответил он. – В особенности с беднягой Такером.
– Билл Такер медленно умирает, – пояснила Элли, обращаясь к Эпонине. Он живет один, у него сильные боли. Но правительство теперь запретило эвтаназию, и мы ничего не можем поделать.
– Ну что ж, сегодняшнее обследование не показало никакого ухудшения, сказал доктор Тернер Эпонине несколько мгновений спустя. – Спасибо и за это.
Эпонина не слышала его. Умственным взором она видела свою медленную и мучительную смерть. «А я не хочу, чтобы так было со мной, не хочу. И как только не смогу ухаживать за собой... Макс принесет мне ружье».
– Извини, Роберт. Должно быть, мне хочется спать куда сильнее, чем кажется. Что ты сказал?
– Что тебе хуже не стало. – Роберт поцеловал Эпонину в щеку и направился к двери. – Вернусь через двадцать минут, – обратился он к Элли.
– Роберт выглядит очень усталым, – проговорила Эпонина после его ухода.
– Да, – ответила Элли. – Он по-прежнему так много работает... в свободное время все равно одни волнения. – Элли сидела на земляном полу, прислонившись спиной к стене хижины. Николь на ее руках припала к груди и время от времени ворковала.
– Смешная какая, – произнесла Эпонина.
– Что ты, просто неописуемое удовольствие.
«Это не для меня, – проговорил внутренний голос Эпонины, – ни теперь, ни когда-либо». В памяти Эпонины промелькнула страстная ночь, когда она едва сумела сказать «нет» Максу Паккетту. Столько горечи накопилось на душе. Она попыталась справиться с собой.
– Я прекрасно погуляла вчера с Бенджи. – Эпонина решила изменить тему.
– Не сомневаюсь, он сегодня утром все мне расскажет, – проговорила Элли. – Он обожает воскресные прогулки с тобой, других радостей не осталось, кроме моих редких визитов... я так благодарна тебе.
– Забудь об этом. Бенджи нравится мне. К тому же приятно ощущать себя полезной, если ты понимаешь, что я имею в виду... Он приспособился на удивление хорошо. Во всяком случае, у него меньше причин для жалоб, чем у сорок первых и тех, кого послали работать на оружейную фабрику.
– Он скрывает свою боль, – сказала Элли. – Бенджи умнее, чем все думают... В психиатричке ему не нравится, но он понимает, что не может позаботиться о себе. И он не хочет быть для кого-нибудь обузой.
На глазах Элли вдруг выступили слезы, и тело ее дрогнуло. Малышка Николь оторвалась от груди и уставилась на мать.
– С тобой все в порядке? – спросила Эпонина.
Элли утвердительно кивнула, вытерла глаза маленьким хлопковым платочком, который держала возле груди, чтобы не промокнуть. Николь принялась сосать дальше.
– На страдания вообще трудно смотреть, – проговорила Элли. – А напрасные страдания просто разрывают сердце.
Охранник внимательно проверил удостоверения и передал их другому, облаченному в форму человеку, сидевшему за пультом компьютера. Тот запросил какую-то информацию и вернул документы охране.
– Почему, – спросила Элли, когда они отошли подальше и никто не мог ее слышать, – почему этот человек каждый день проверяет наши фотографии, если за последний месяц он пропускал нас через этот пункт не меньше дюжины раз?
Они шли вдоль улицы, направляясь к выходу из поселения, расположенного близ Позитано.
– Это его обязанность, – ответил Роберт, – и ему приятно ощущать собственную значимость. Если он перестанет устраивать из этого церемонию, мы забудем, что он обладает властью над нами.
– Когда биоты контролировали вход, все происходило куда проще.
– Но те из них, кто еще функционирует, нужны на войне... к тому же Накамура опасается, что вдруг явится призрак Ричарда Уэйкфилда и каким-то образом подчинит себе биотов.
Они молча шли несколько секунд.
– Так ты считаешь, что моего отца нет в живых, дорогой?
– Увы, милая, – Роберт ответил не сразу, он был удивлен прямотой вопроса. – Я сомневаюсь в том, что он жив, но надеюсь на это.
Роберт и Элли наконец очутились на окраине Позитано. Вдоль улицы, плавно спускавшейся к центру поселка, выстроились несколько новых домов в европейском стиле.
– Кстати, Элли, – проговорил Роберт, – когда ты завела речь об отце, я вспомнил об одной вещи, которую хотел обсудить с тобой... Помнишь, я рассказывал тебе о проекте, том самом, которым занимается Эд Стаффорд?
Элли покачала головой.
– Он пытается классифицировать информацию обо всех колонистах с помощью укрупненных генетических групп. По его мнению, подобная классификация, пусть даже она является полностью произвольной, поможет предсказать, кто из нас и какими болезнями может заболеть. Я не совсем согласен с таким подходом – он кажется мне слишком формальным и математическим, а не медицинским. Однако аналогичные исследования проводились на Земле; выяснилось, что люди со сходной наследственностью склонны к одним и тем же заболеваниям.
Элли остановилась и вопросительно поглядела на мужа.
– Почему ты решил поговорить со мной об этом?
Роберт усмехнулся.
– Вот-вот, – проговорил он. – Я как раз к этому и подхожу... Во всяком случае, Эд разработал разностную схему, численный метод определения генетических различий между двумя индивидами по четырем основным аминокислотам, составляющим цепь в геноме. И с ее помощью в экспериментальном порядке разделил все население Нового Эдема на группы. Конечно, разностная схема ничего не значит...
