них был как второй отец.
Дональд повернул диск. Цифры замигали, потом изменились на градус. Дональд то стоял, то расхаживал вокруг капсулы с именем человека, которого они превратили в него. Вокруг саркофага, где теперь находился его создатель. Пока Турман согревался, холод из сердца Дональда расползался по конечностям. Дональд снова кашлянул в платок, оставив на нем розовое пятно. Сунул платок в карман и достал кусок веревки.
Пока он стоял, ему вспомнился отчет про смену ролей из файлов Виктора. Тот описал старые эксперименты, в ходе которых заключенные и охранники менялись ролями и угнетенный быстро становился угнетателем. Дональд счел отвратительной мысль о том, что люди могут измениться настолько быстро. Ему было трудно поверить в такой результат. Но он видел, как хорошие люди появлялись в Капитолии с благородными намерениями и как они потом менялись. Он сам в эту смену получил дозу власти и ощутил ее притягательность. И сделал для себя открытие, что порочные люди появляются из-за порочных систем и что стать таким может любой. Вот почему с некоторыми системами необходимо покончить.
Температура поднялась, крышка с легким вздохом приоткрылась. Дональд поднял ее полностью. Он был готов к тому, что из капсулы взметнется рука и схватит его запястье, но там лежал человек, неподвижный и окутанный паром. Просто человек, жалкий и обнаженный, с трубочкой в руке и другой между ног. Мышцы обмякли. Бледная плоть собралась в складки морщин. Волосы слиплись прядями. Дональд свел руки Турмана, обмотал запястья веревкой. Отошел на шаг и уставился на морщинистые веки, высматривая признаки жизни.
Губы Турмана шевельнулись, разошлись и сделали пробный вдох. Дональд как будто наблюдал за оживающим трупом и впервые оценил чудо, творимое этими машинами. Он кашлянул в кулак. Турман шевельнулся, веки затрепетали. Из уголков глаз скатились капельки подтаявшей изморози, подарив ему немного ложной человечности. Морщинистые руки поднялись, чтобы стереть с глаз корочку льда, и Дональд знал, что сейчас чувствует Турман: веки не желают подниматься, как будто они срослись. Турман чуть простонал, борясь с веревкой. Он начал соображать чуть яснее и понял, что не все идет так, как следовало бы.
– Лежи спокойно, – велел Дональд. Он опустил ладонь на лоб старика и ощутил, что холод еще не покинул его тело. – Спокойно.
– Анна… – прошептал Турман.
Он облизнул губы, и Дональд осознал, что не принес горький напиток, не принес даже воды. Теперь у него уже не осталось сомнений, для чего он сюда пришел.
– Ты меня слышишь? – спросил он.
Веки Турмана снова затрепетали, поднялись. Зрачки расширились. Похоже, он пытался разглядеть Дональда – взгляд скользил по его лицу, постепенно узнавая и изумляясь.
– Сынок?.. – хрипло выдавил он.
– Лежи спокойно, – повторил Дональд, когда Турман повернул голову и закашлял в связанные руки. Потом уставился на обмотанные веревкой запястья, и на его лице отразилось непонимание. Дональд повернулся и взглянул на далекую входную дверь. – Мне надо, чтобы ты меня выслушал.
– Что здесь происходит? – Турман ухватился за край капсулы и попытался сесть. Дональд извлек из кармана пистолет. Турман ахнул, увидев черную сталь: ствол был нацелен на него. Его словно ошарашило, и после этого он лежал совершенно неподвижно. Их взгляды встретились. – Какой сейчас год?
– Еще на двести лет ближе к тому, когда ты убьешь нас всех.
Его трясло от ненависти, пистолет подрагивал. Дональд обхватил рукоятку второй рукой и чуть отступил. Турман был еще слаб и связан, но Дональд не хотел рисковать. Старик походил на свернувшуюся кольцами змею холодным утром. Дональд не мог не думать о том, на что тот будет способен, когда пригреет солнце.
Турман облизнулся и пристально всмотрелся в лицо Дональда. От плеч старика поднимались завитки пара.
– Анна тебе все рассказала, – сделал он вывод.
У Дональда возникло садистское желание сообщить ему, что Анна мертва. Хотя его и мучила совесть, он испытывал какую-то странную гордость и желание заявить, что обо всем догадался сам. Но вместо этого он просто кивнул.
– Ты должен понимать, что это единственный путь, – прошептал Турман.
– Есть тысячи путей, – возразил Дональд, перекладывая пистолет в другую руку и вытирая вспотевшую ладонь о комбинезон.
Турман взглянул на пистолет, затем осмотрелся – не может ли кто ему помочь? Помедлив, он сел. Из капсулы поднимался пар, но Дональд видел, что Турман начинает дрожать от холода.
– Я полагал, что ты пытаешься жить вечно, – сказал Дональд.
Турман рассмеялся. Еще раз осмотрел узел на веревке, взглянул на торчащую из руки трубочку с иглой.
– Просто достаточно долго.
– Достаточно долго для чего? Чтобы уничтожить человечество? Чтобы выпустить людей из одного укрытия на свободу, а потом сидеть здесь и убивать остальных?
Турман кивнул. Он подтянул ноги и обхватил щиколотки. Без одежды и гордо расправленных плеч, он выглядел худым и хрупким.
– Ты спас столько людей только для того, чтобы убить большинство из них. И нас в том числе.
Турман что-то прошептал.
– Громче, – велел Дональд.
Турман жестом показал, что хочет пить. Дональд продемонстрировал ему пистолет. Больше у него ничего не было. Турман постучал по груди, снова попытался заговорить, и Дональд настороженно подошел на шаг.
– Скажи – почему? – спросил Дональд. – Сейчас я здесь главный. Я. Скажи, или клянусь, что немедленно выпущу всех из укрытий.
Глаза Турмана превратились в щелочки.
– Дурак, – прошипел он очень тихо. – Они убьют друг друга.
Дональд слышал, как гудят вокруг остальные капсулы. Он шагнул еще чуть ближе, с каждой секундой обретая все большую уверенность, что поступает правильно.
– Я знаю, что ты думаешь о том, что они друг с другом сделают. И знаю об этой большой чистке. Перезагрузке. – Он ткнул пистолетом в грудь Турмана. – И знаю, что ты воспринимаешь укрытия как звездолеты, уносящие людей в лучший мир. Я прочитал все документы и файлы, к которым у тебя имелся доступ. Но вот что я хочу услышать от тебя, прежде чем ты умрешь…
У него внезапно ослабели ноги, а приступ кашля согнул пополам. Он стал нашаривать платок, но не успел прикрыть рот, и розовые брызги попали на серебристый металл капсулы. Турман молча смотрел. Дональд успокоился и попытался вспомнить, о чем говорил.
– Я хочу знать, ради чего столько мучений, – хрипло продолжил он. Горло его пылало. – Столько людей рождалось, проживало жалкую жизнь и умирало. А тех, кто оказался здесь, ты запланировал убить, не пробуждая их. Свою же дочь… – Он попытался разглядеть хоть какую-то реакцию на лице Турмана. – Почему бы не заморозить нас на тысячу лет, а потом разбудить? Теперь я знаю, что́ я помогал тебе строить. И
