Ладно, подождем, что скажет Гаршин.
* * *
На этот раз он не воспользовался видеосвязью, а явился ко мне в темницу лично. Вид у него был сосредоточенный и мрачный. И в камеру он вошел один, а не с охранниками, как раньше.
Я даже позволил себе усмехнуться:
— Не боишься, что я кинусь, чтобы перегрызть тебе горло? Ведь от такого маньяка, как я, можно всего ожидать.
Однако Гаршин не был настроен шутить.
— Если честно, — сказал угрюмо он, — то сейчас это, наоборот, было бы желательно.
— Короче, — попросил я. — Что вам понадобилось от доброго дяденьки волшебника?
Он присел на край моей койки — других сидячих мест в камере не было — и, не отвечая, с ожесточением принялся тереть ладонями лицо так, словно умывался насухую.
Только теперь я разглядел, что лицо у Виталия серое, как застиранная простыня, под глазами набрякли мешки и что вообще он здорово сдал с того момента, когда мы виделись с ним в последний раз.
— Сначала скажи, чего ты хочешь, — наконец объявил он траурным голосом.
Я хмыкнул.
— Чего я хочу? — повторил я. — Странный вопрос...
— А все-таки?
Ладно, подумал я. Посмотрим, как ты сейчас запоешь...
— Хочу, чтобы меня не стало, — сказал я вслух.
Он вскинул голову:
— В смысле?
— По-моему, я говорю на русском языке, а не на суахили, — усмехнулся я. — Но если у тебя нелады с восприятием родной речи, могу повторить. Да, я хочу, чтобы меня прикончили. Или чтобы позволили мне самому покончить с собой. Никаких претензий к Профилактике иметь не буду — могу дать соответствующую расписку. Ну, что — можете вы исполнить это желание?
— Нет, — сказал он. — Все, что угодно, только не это...
— Почему же?
— Потому что сейчас ты позарез нужен нам, — медленно проговорил Гаршин. — Даже не нам, а всему человечеству. Так уж сложилось, что только ты можешь спасти нашу цивилизацию.
— Ага, — сказал я, — понятно. До боли знакомый сюжет. Близится неминуемый конец света, и только один человек на всей Земле может спасти планету. И что же стряслось на этот раз? Шальная комета? Нашествие кровожадных инопланетян? Угроза тотальной ядерной войны?
Однако Виталий и не думал обращать внимания на мое паясничанье. Сегодня он был серьезен, как никогда.
— Хуже, Альмакор, — сказал он. — Гораздо хуже. Если бы речь шла о том, что ты тут перечислил, поверь, мы бы не стали обращаться к тебе, постарались бы как-нибудь справиться сами. Хоть с инопланетянами, хоть с кометой... А эта угроза такова, что у нас нет иного выхода.
— Слушай, перестань говорить загадками, как герой дешевой мелодрамы. Ты же у нас — ученый, целый академик...
И тогда он рассказал.
По данным астрофизиков, Солнце вот-вот взорвется. Результаты последних наблюдений показывают, что температура ядра вскоре достигнет критической точки. Вспышки следуют одна за другой, и огромные протуберанцы отрываются от нашего светила, устремляясь в пространство, как раскаленные плазменные снаряды. К счастью, пока еще ни один из них не угодил в Землю — иначе она мгновенно лишилась бы атмосферы. Похоже, что в недрах Солнца началась необратимая термоядерная цепная реакция, которая обычно происходит в звездах перед их превращением в Сверхновые.
К счастью, говорил Виталий, информацию о предстоящей катастрофе удалось вовремя засекретить — тем более что на Земле существует всего несколько лабораторий, которые обладают достаточно сложной аппаратурой, чтобы получить точные измерения различных параметров Солнца. Правда, отдельные ученые уже пытались «просветить» общественность о грядущем конце света, но их вовремя нейтрализовали. Разумеется, без уголовщины. Просто-напросто высмеяли публично как мистификаторов и любителей нездоровых сенсаций. Все остальные пока молчат. Некоторые, правда, пустились во все тяжкие — кто запил, кто покончил с собой. Но об этом тоже мало кто знает, кроме родственников — тайная цензура печати, вновь запущенная на всю катушку, делает свое дело.
— Ты, конечно, можешь подумать, что мы зря засуетились, — сказал Гаршин, исподлобья глядя на меня. — Что все еще может обойтись и не надо поднимать панику... Если так, то вот тебе досье с результатами исследований и закрытые заключения академий наук разных стран. Почитай на досуге.
Он вытащил из портфеля пухлую папку и протянул ее мне, но я покачал отрицательно головой.
Сам не знаю, почему, но я ему поверил.
Если уж Профилактика решила воспользоваться моим всемогуществом, значит, угроза действительно реальна. А иначе вряд ли они решили бы предоставить мне полный карт-бланш и тем самым выпустить всемогущего джинна из бутылки...
— Когда это произойдет? — спросил я.
Виталий пожал плечами:
— Может быть, через несколько лет, а может быть — и завтра. Понимаешь, тут трудно дать точный прогноз. Вон, погоду-то до сих не научились предсказывать как следует, а тут — объект, который можно изучать только по косвенным проявлениям и у которого бог знает что творится внутри... Пока ясно лишь одно: процесс изменений Солнца развивается катастрофически и скачкообразно. При этом самое загадочное — то, что поток солнечного излучения пока остается в пределах нормы. Хотя, может быть, это и к лучшему. Ведь увеличение этого параметра даже на одну десятую привело бы к изменению климата на всей Земле, и тогда нам скрывать истину от человечества стало бы невозможно.
— Ну и что вы мне предлагаете? — спросил я. — Ты же знаешь, при каком условии реализуются мои способности.
Гаршин опустил голову.
— Знаю, — пробормотал он. — И руководство Конторы — да что там Конторы! всей страны! — знает... Просто другого выхода нет.
— Хотите сделать из меня убийцу? Не выйдет! Хватит уже с меня мокрухи!
— Алик, — нахмурился Виталий, — по-моему, ты не сознаешь, что в данной ЧС все прежние моральные стандарты не годятся. К тому же, никто не посмеет тебя осудить. Наоборот, мы окажем тебе всяческое содействие. И ты зря драматизируешь ситуацию. Посмотри вот, мы тут уже подобрали кое-каких... кандидатов. По каждому из них давным-давно плачет виселица, и если бы не наше гуманное правосудие... Одним словом, тут — закоренелые убийцы, маньяки, насильники. Выбрав кого-нибудь из них, ты не возьмешь греха на душу. Считай, что ты просто приводишь приговор в исполнение, вот и все.
Он достал из портфеля другую папку, уже не такую объемную, как первая.
Я взял ее и рассеянно перелистнул несколько страниц. С одной из них на меня глянула жуткая рожа, усеянная шрамами, с оскаленными зубами и выпученными глазами. В глаза бросились строчки из справки: «...а после убийства разделывал жертву, как тушу на мясобойне, и питался ее мясом...».