– Мири, если ты в лаборатории, включи двухстороннюю связь.
Была ли Джоан ее старым другом? Или новым врагом? Старые мерки больше не годились.
– Или тебя нет, или ты не хочешь разговаривать со мной, – продолжала Джоан. За последний год она стала еще эффектнее, семнадцатилетняя генемодная красотка с решительным подбородком и огромными фиолетовыми глазами. – Ладно. Я знаю, ты все еще… горюешь о Тони. Но если ты все-таки на месте, включи информационную сеть 22 Соединенных Штатов. Сейчас выступает артист, которого я иногда смотрю. Он помог мне с некоторыми… духовными проблемами. Я подумала, что тебе будет интересно. – Джоан опустила глаза, будто тщательно взвешивала слова. – Если ты все-таки включишь программу, не регистрируй ее в главной памяти. Наверняка Суперы знают, как это сделать.
Мири поняла, что Джоан вызвала ее при помощи кода.
Мири раздумчиво жевала прядь неухоженных волос – эту привычку она приобрела после смерти Тони. Неужели какой-то артист с Земли помог Джоан в ее «духовных проблемах»? Какие проблемы могут быть у людей, идеально вписавшихся в свое сообщество?
Она подняла брошенную мензурку, вымыла и продезинфицировала. Вернулась к программе ДНК и занялась утомительной проверкой миниатюрных точечных гипотетических изменений в формуле, которая могла оказаться отправной. Где-то вкралась ошибка. Мири ударила кулаком по терминалу. «Д-д-дерьмо!» Никос или Терри моментально устранили бы ее. Или Тони.
Мири рухнула в кресло. Снова нахлынуло горе. Когда самая тяжелая волна прошла, она опять повернулась к терминалу, но не нашла причину отказа даже при помощи обслуживающей программы.
Она вернулась к интеркому и вызвала информационную сеть номер 22.
Экран стал совершенно черным. Еще одна неисправность? Мири вскочила, намереваясь дотянуться до миниатюрной голосцены и постучать по полу, как вдруг в середине сцены появилось светлое пятно. Человек в кресле заговорил.
…Счастливые те дни,
Когда невинным был младенцем!
И прежде, чем познал я мир…
Это? Артист, читающий какое-то стихотворение нищих? Ради этого Джоан нарушила молчание, длившееся долгие годы?
Мрак за спиной человека обрел форму. Нет, из него стали появляться очертания, неуловимо отличающиеся друг от друга, странным образом захватывающие. В голове у Мири стали образовываться цепочки, и хотя они состояли из самых земных мыслей, тем не менее их контуры чем-то напоминали те, что скользили мимо декламатора в инвалидном кресле. Возможно, это следует посмотреть Диане: она работает над уравнениями, описывающими формирование мыслительных цепочек, основываясь на данных, которые получил Тони незадолго до смерти.
Но под одеждами из плоти
Я проблеск вечности увидел…
– произнес артист.
Мири вдруг поняла, что его кресло оборудовано специальными приспособлениями. Он, наверное, болен или искалечен. Ненормален.
Цепочки стали более плоскими, спокойными. Силуэты на голоэкране изменились. Она слышала слова и не понимала их; слова не имели значения. Но ведь так и должно быть? Артист скрылся, но и она, Миранда Сирена Шарафи, тоже постепенно исчезала, соскальзывая вниз по крутой длинной горе, становясь все меньше и меньше, и теперь невидимкой, прозрачным призраком, оказалась в углу какой-то незнакомой комнаты.
Она знала, что это глубокое здание состоит из уймы комнат, соединенных друг с другом, наполненных светом, настолько ощутимым, что казался живым. Он неожиданно превратился в дикого зверя с пятнадцатью головами. У Мири в руках появился меч. «Нет, – произнесла она вслух, – я не могу орудовать мечом», – но зверь рыча бросился на нее, и она отрубила одну голову. Мири увидела, что это голова ее бабушки. В полу появилась дыра, и голова, слегка улыбаясь, скользнула в нее. Мири знала, что она попадет в другую комнату и не исчезнет насовсем. Ничто никогда не исчезает бесследно. Зверь снова кинулся на нее, и она отрубила еще одну голову, которая так же безмятежно провалилась вниз. Это была голова ее отца.
В приливе ярости Мири принялась сечь без передышки. Последней была голова Тони, но вместо того чтобы исчезнуть, она отрастила генемодное тело Дэвида Аронсона. Тони-Дэвид начал раздевать ее, и она тотчас почувствовала возбуждение. «Я всегда хотела тебя», – сказала она. «Знаю, но сперва я должен был перестать дергаться». Он вошел в нее, и мир взорвался цепочками.
«Подожди минуту, – сказала она Тони, – это неправильно». Она сосредоточилась и изменила их в нескольких точках. На неподвижном лице Тони улыбались только красивые губы. Когда Мири покончила с исправлением, он снова обнял ее, и девушку захлестнули такая нежность, такой покой, что она весело сказала: «А мама не имеет значения!» «И никогда не имела», – ответил Тони, и она рассмеялась и…
…проснулась.
Мири охватил ужас. Она спала и видела сны.
– Н-н-н-нет, – простонала Мири. Как она могла спать? Сны – это то, что видят Спящие. Эти мысленные конструкции описаны в теоретических исследованиях мозга… Голотерминал снова стал черным. Человек медленно растворился в нем.
Очертания. Оборудование проецировало силуэты, а ее мозг в ответ формировал свои. Чувство покоя, радости, полного единения с Тони могло прийти только из коры ее мозга. Она мечтала об этом. Артист – Мири выудила из памяти земное слово – «загипнотизировал» ее своими контурами, своими стихами об одиночестве, и очертания на голограмме вытянули словно магнитом контуры ее собственной мечты…
Но было и нечто большее. Озарение. Она сосредоточилась на цепочках и целенаправленно изменила их. Она помнила сейчас оба варианта.
Мири сидела неподвижно, так же, как во сне.
– Дру Арлин, – вещали с экрана о человеке в кресле, – Властитель Светлых Сновидений. Новое искусство покорило страну с быстротой молнии. Эта программа не поддается воспроизведению, и если Жители страны Головидео хотят приобрести копию одного из шести Светлых Сновидений Дру, необходимо…
Мири включила программу записи. Человек в кресле застыл во времени.
Мири подняла голову и подошла к рабочему терминалу. Исправить ошибку в программе оказалось просто: надо было всего-навсего руководствоваться теми цепочками, которые она изменила во сне. Она впечатала точечный код ДНК, за которым охотилась три года, в таблицы нейрохимических взаимодействий. Ответ появится спустя некоторое время, но Мири уже знала – эти генемоды правильные.
Вот чего ей недоставало всю жизнь! Идей, навеянных сновидениями, а точнее, светлыми сновидениями. Того, чем она могла манипулировать в мире грез.
