Мятежники, если бы добрались до системного уровня, могли бы без помех пролететь на самолете прямо сквозь все линии обороны Мосфейры.
Могли разрушить всю компьютерную сеть Мосфейры. Могли вывести из строя все — от системы подземных дорог до наземной антенны связи со станцией впрочем, надо думать, Мосфейра, будучи в здравом уме, давно поняла, что пайдхи попал в беду, и сменила коды.
Но это не означает, что связаться абсолютно невозможно. Его просто переадресуют на другую маршрутизацию, пока не проверят.
Он выискивал и клевал, по клавише за раз, набивая начальный текст.
«Простите не имел связи…»
Банитчи стоял в передней части салона и говорил с Илисиди и одним из ее людей, которые сидели впереди. Теперь он возвращался вдоль прохода, цепляясь за спинки кресел, оберегая сломанную лодыжку.
— Да сядьте уже, черт вас побери! — заорал Брен, опомнился и вежливо добавил: — Нади.
Банитчи добрался до кресла рядом с ним, через проход, и с глубоким вздохом опустился на сиденье. Лицо его покрывали бисеринки пота. Но для человека, которого терзает мучительная боль, вид у него был не такой уж несчастный.
— Я только что связывался с Табини, — сказал Банитчи. — Он рад, что с вами все в порядке, он был абсолютно уверен, что вы в одиночку усмирите мятежников.
Пришлось засмеяться. Оказалось, смеяться больно.
— Он посылает свой личный самолет. Мы повернули на Алучжисан. Сенеди пока справляется хорошо, но говорит, что его шатает и что он ничуть не пожалеет, когда прибудет смена. Мы передадим пленников местной охране, пересядем в отличный чистый самолет и кто-нибудь нас покормит. А Табини тем временем переправляет войска по воздуху до самого Байри-маги, оттуда три часа поездом до Майдинги, а до Фагиони и Уигайриина — два часа. Вот увидите, потом он объявит амнистию — если, он говорит, вы сумеете представить хасдраваду что-то разумное насчет этого корабля, чтобы успокоить волнения. Вы ему нужны при дворе. Сегодня же вечером.
— Сегодня же вечером и с ответом. — Брену больше уже не хотелось смеяться. — Банитчи-чжи, атеви никогда не ссорились с этими чужаками на корабле. А вот у нас, на Мосфейре, с ними не все благополучно. Вы ведь знаете, что наше появление в этой солнечной системе было делом случая… но наша высадка — нет. Мы были на этом корабле пассажирами. Экипаж улетел на корабле, а нас оставил здесь. Они сказали, что хотят найти место, где можно построить поселение. Мы отнюдь не радовались, что они улетают, а они вовсе не радовались, когда мы пригрозили, что высадимся здесь. Прошедшие двести лет могли и не улучшить наших отношений с этими людьми.
— Они прилетели забрать вас отсюда?
— Некоторых атеви это осчастливило бы, не так ли?
— Но не Табини.
Да уж, только не Табини. Небольшая вышла бы радость для этого столпа Западной Ассоциации. Вот почему на самолете вместе с ними убитые: страх перед землянами — лишь одна составляющая здешней заварушки.
— Ассоциация испытывает значительные напряжения, — серьезно говорил Банитчи. — Консервативные силы. Завистники. Амбициозные политики. Пять администраций сохраняли мир под руководством айчжиин Шечидана и диктатом пайдхиин…
— Мы не занимаемся диктатом.
— Под железным кулаком рекомендаций пайдхиин. За которыми стоит космическая станция и такая техника, что нам только мечтать.
— Космическая станция, которая срывается с орбиты и проливает огненный дождь на столицы провинций как минимум раз в месяц — об этом мы уже говорили, Банитчи. Об этом я говорил с людьми Илисиди в подвале. И совсем недавно я говорил об этом, хоть и в сокращенном варианте, с господином, лежащим в хвосте самолета, который сломал мне руку, — огромное спасибо вам, нади, но у нас нет намерения захватить вашу планету в этом месяце. — Он кипел, голова шла кругом, нить разговора терялась. — Вам их бояться нечего, Банитчи. По крайней мере, того, что они сюда спустятся. Они не любят жить на планетах. Они хотят, чтобы мы вернулись на станцию, обслуживали и ремонтировали ее — задаром, чтобы они могли улетать куда хотят, а мы ремонтировали им корабль и обеспечивали припасами.
— Значит, они заставят вас вернуться на станцию? — спросил Банитчи.
— Они не смогут до нас добраться, я думаю. У них нет транспортного средства, которое могло бы совершить посадку, а потом вернуться. Они будут дожидаться, пока у нас появится такое средство. — Отдельные куски начинали складываться перед глазами Брена в безумную картину, сломанная рука болела невыносимо. — Будут, будь я проклят. Пилотская Гильдия вступит в переговоры, начнет торговаться. Они же страшно боятся вас.
— Нас? — изумленно спросил Банитчи.
— Как потенциального противника. — Он откинул голову на подголовник. Для космических путешественников время идет иначе. Только не спрашивайте у меня, как и почему. Но они привыкли мыслить масштабами больших промежутков времени. Очень больших. Вы непохожи на них, а они не сумеют вечно держать вас в оковах планетной гравитации. — Он рассмеялся, сухо и коротко. — Вот из-за этого и началась вражда между нами в самом начале, из-за того, что некоторые из нас предлагали договориться с атеви. А Пилотская Гильдия сказала: нет, давайте потихоньку смоемся, они нас и не заметят.
— Вы шутите, нади.
— Не совсем, — сказал он. — Поспите немного, Банитчи-чжи. Мне надо поработать на компьютере.
— Чем вы будете заниматься?
— Связью на большие расстояния. На чрезвычайно большие расстояния.
* * *
Илисиди стояла, наклонившись через плечо Сенеди, Банитчи и Чжейго стояли за спиной у Брена. Он занимал кресло второго пилота — шнур связи был короткий.
— И что это вы делаете? — спросила Илисиди.
— Я нажал клавишу ввода. Только что. Это разговор.
— В числах.
— В основном.
— Как выбраны эти числа?
— Согласно старинным таблицам, нанд' вдова. Они не изменились с той модели — которую, уверяю вас, мы давным-давно передали атеви.
Он следил за лампочкой входного сигнала — ждал, ждал. Наконец желтый огонек мигнул, и у него подпрыгнуло сердце.
— Привет, Мосфейра.
— Они нас слышат? — спросила Илисиди.
— Не то, что мы говорим сию минуту. Только то, что мы набиваем.
— «Набиваем»? Уродливое коверкание языка.
— Ну, пусть будет «вводим», нанд' вдова.
Огоньки мигали попеременно. Личный идентификатор — введен. Самолет шел на автопилоте, и Сенеди отвлекся от управления, чтобы посмотреть, как ползут по маленькому экрану буквы и цифры; все они кончались двоеточием остальная часть строки не помещалась на экране.
