Поль подошел к лифту и постоял у дверей, пока крошечный встроенный энцефалограф определял характерную структуру излучений мозга. В ответ на особой структуры волну, посланную роботом, с шумом распахнулась дверь на другом конце комнаты. Поль шагнул за порог и щелкнул выключателем — в мире осталось еще несколько механизмов, которые управлялись вручную. Дверь закрылась за спиной вошедшего, и на мгновение он ощутил невесомость, когда лифт начал спускаться на сорок этажей вниз.
Внизу Поля ожидал генерал-капитан дворцовой охраны Дорфли в сопровождении капитана и десяти рядовых. Генерал Дорфли был человеком. А капитан и десять солдат — нет. Их головы украшали шлемы с изображением золотого солнца, на которое накладывалась черная шестеренка — символ Империи, а костюмы состояли из красных юбок, высоких ботинок и портупеи. На плечи капитана была наброшена узкая, зашнурованная золотом накидка. Остальные части тел солдат и их начальника покрывала жесткая, как рогожа, щетина, а лица немного походили на морды терьеров. (Хотя, несмотря на всю свою «человечность», генерал-капитан Дорфли очень походил на бульдога.) Солдаты — горцы с южного полушария Тора — были прекрасными наемниками и успешно заменяли людей. Великолепные стрелки, храбрые и хитрые воины, воспитанные в обществе патриархальных кланов и совершенно не интересующиеся политикой вне собственной планеты, они фанатично и преданно служили любому, кого признавали своим вождем.
Поль вышел из лифта и приветственно кивнул:
— Доброе утро, джентльмены.
— Доброе утро, ваше императорское величество, — сказал генерал Дорфли, чуть поклонившись в соответствии со своим воинским званием.
Торианский капитан отсалютовал, прикоснувшись сначала ко лбу, а потом к груди на уровне сердца, находящегося справа, и к рукоятке пистолета. Поль похвалил капитана за прекрасный внешний вид солдат, и тот ответил, что иначе и быть не могло благодаря примеру и влиянию его императорского величества. Похвала и ответные комплименты являлись частью ежеутренней церемонии, незыблемой на протяжении десяти лет царствования Поля. Столь же неизменной, как и последовавший вопрос Дорфли.
— Ваше величество желает проследовать в кабинет?
Полю очень захотелось сказать: «Нет, к чертям все дела, давайте лучше сядем в аэромобиль и полетим куда-нибудь за тысячу миль» — и посмотреть на удивленное выражение лица шокированного генерал-капитана. Но, конечно, не стоит этого делать, у бедного старого Харва Дорфли может случиться сердечный приступ.
— С вашего позволения, генерал, — чинно кивнул Поль.
Дорфли подал знак торианскому капитану, а тот кивнул своим подчиненным. Четверо из них сделали два шага вперед, остальные, взяв оружие «на караул», быстро зашагали по коридору, некоторые по пути останавливались и замирали по стойке «смирно», остальные продолжали идти к главному холлу. Капитан и два солдата медленно двинулись вперед, и, когда они прошли двадцать футов, Поль и генерал Дорфли последовали за ними, а два оставшихся солдата замкнули шествие.
— Ваше величество, — тихо сказал Дорфли, — позвольте мне убедительно просить вас соблюдать крайнюю осторожность. Я только что узнал о существовании предательского заговора против вашей жизни.
Поль кивнул. Дорфли просто не мог не раскрыть очередной заговор, со дня последнего минуло аж десять дней.
— Мне кажется, вы уже что-то говорили об этом. Вроде бы изменники собирались заложить свободный стронций-90 в трон в зале для аудиенций, не так ли?
Перед этим некто пытался тайно пронести во дворец в винном бочонке атомную бомбу, а до того неизвестный злоумышленник запрятал в лифте мину-ловушку, а еще раньше изменники собирались встроить автомат в обзорный экран кабинета, а…
— О нет, ваше величество. Но и на сей раз люди, замешанные в заговоре, заподозрили неладное и бежали с планеты, и я не успел арестовать их. Нет, ваше величество, этот случай — особый. Я узнал, что в одном из роботов-поваров на вашей личной кухне была произведена несанкционированная переделка. И я склонен думать, что изменники решили отравить ваше величество.
Император со свитой повернули в главный коридор и теперь шли между портретами бывших правителей, Полей и Родриков, Родриков и Полей, сменяющих друг друга на стенах. Поль почувствовал, что расплывается в улыбке, и постарался принять серьезное выражение лица.
— Речь идет о роботе, готовящем соусы для мяса, да?
— Но… Да, ваше величество.
— Прошу прощения, генерал, мне следовало предупредить вас. Переделку осуществляли специалисты по роботам из министерства безопасности, которые установили одно хитрое устройство, используемое в лабораториях криминалистов для обеспечения единообразной системы То же самое они сделали для своего министра, князя Треванна, он и порекомендовал мне переделать робота.
Было очень досадно портить план убийства, обнаруженный бедным Харвом Дорфли. Такой прекрасный маленький заговор — генерал, вероятно, хорошо повеселился, придумывая его. Но всему есть предел. Нельзя допустить, чтобы Дорфли, разыскивая бомбы, переворачивал дворец вверх дном, изводил фрейлин, подозревая в каждом любовнике наемного убийцу, подвергал преследованиям музыкантов, в инструментах которых генералу мерещилось встроенное оружие. Не хватало еще, чтобы он совал нос на императорскую кухню.
Дорфли, которому бы следовало уныло, но облегченно вздохнуть, вдруг остановился, нарушив правила дворцового этикета, и с ужасом посмотрел на Поля:
— Ваше величество! Князь Треванн сделал это открыто и с вашего согласия? Но, ваше величество, я уверен, что князь Треванн как раз и есть создатель каждого из этих дьявольских планов. А в случае с лифтом я подозревал человека по имени Саммл Ганнер, одного из секретных полицейских агентов князя. В деле же с автоматом в экране был замешан техник, чья сестра служит у графини Йирзи, возлюбленной князя Треванна. А в случае с атомной бомбой…
Двое ториан и капитан прошли еще немного вперед, но, обнаружив, что император уже не следует за ними, повернули назад. Поль положил руку на плечо генерала Дорфли и подтолкнул его.
— Вы говорили об этом кому-нибудь?
— Ни слова, ваше величество. Двор напичкан предателями, и я никому не могу доверять. К тому же мы не должны вспугнуть злодеев подозрениями.
— Хорошо. Никому ничего не говорите. — Процессия уже дошла до дверей кабинета. — Думаю, что останусь здесь до полудня. Если что-то изменится, я извещу вас.
Поль вошел в большую овальную комнату, освещаемую сверху огромной звездной картой, вмонтированной в потолок, приблизился к столу, окруженному обзорными экранами, символьными мониторами и коммуникационными дисплеями, и сел. Он принялся мысленно ругать Харва Дорфли, а после минуты раздумий — самого себя. Он сам — единственный, кого следовало обвинять, ведь параноидальное состояние Дорфли — давным-давно ни для кого не секрет. Надо что-то с этим делать. Психиатр без труда зафиксирует отклонения в психике старого генерала, что послужит веским основанием для его отставки. Но поступить с Дорфли таким образом — последнее дело. Не так платят за лояльность, пусть даже лояльность безумную. Ладно, что-нибудь придумать можно.
