— Не знаю. Но, скорее всего, ты съел что-то, что есть нельзя. Зараженную мертвечину. Так случается. В Таиланд месяц назад ездил? Пищу тамошнюю ел? Вот тебе и результат. Да и у нас мог эту гадость подцепить. Легко.
— Сколько времени у меня в запасе?
Роберт пожал плечами:
— Если верить справочникам, то у всех болезнь протекает по-разному. Кто-то три года живет, а кто-то всего полгода. Исходи из худшего варианта.
— Что же, полгода срок немалый, кое-что можно успеть.
— Ты не совсем понимаешь, про что я тебе говорю, Миша, — Мальцев поморщился. — Через полгода смерть, а перед этим долгая и мучительная агония. Сначала расстройство корковых функций головного мозга, постоянные боли, ухудшение зрения, потеря памяти, склероз и резкое снижение веса. Потом эпилептические припадки, слепота и раздражение, а затем неизбежный конец. Я тебе, само собой, выпишу некоторые лекарства, и ты должен будешь проходить постоянные обследования, а затем ляжешь в больницу…
— Стоп-стоп, — Токарев прервал Рудика. — Ты же сказал, что лекарств нет.
— Правильно. Есть медикаменты, которые немного продлят твою жизнь и облегчат страдания, но избавления нет.
— Короче говоря, мне пиздец?
— Миша, — Мальцев развел руками, — ты же знаешь, что я не выношу, когда ты ругаешься матом. Сколько тебя знаю, одно и то же, чуть что не так, сразу крепкие выражения. Давай без этого. Ведь ты не провинциальное быдло.
— Извини, Рудик, не сдержался.
— Понимаю.
Мальцев демонстративно посмотрел на золотые швейцарские часы, подарок от коллег на юбилей. Это был знак, что врач торопится, и Токарев решил избавить приятеля от своего присутствия.
— Ладно, надо идти, — он встал. — Спасибо тебе, Рудик.
— Не за что, — Мальцев встал и протянул Токареву рецепт. — Завтра жду тебя снова.
— А смысл?
— Ну…
Рудик замялся и Миша усмехнулся:
— Ничего не говори. Не надо. Я не маленький, все понимаю. Как только разгребусь с делами, так сразу же зайду.
— Вот и молодца.
Токарев взял рецепт, спрятал его в карман брюк, пожал Рудику руку и вышел.
Как оказался на улице, он не заметил. Прошел по коридорам платной клиники, очутился на порожках и замер. Он стоял на одном месте долго. Около десяти минут без движения и охранник клиники, стройный подтянутый парень в черной униформе с какой-то затейливой эмблемой на левом рукаве, подошел и спросил:
— Тебе плохо? Может, врача позвать?
— Нет. Не надо.
Охранник смотрел на Токарева, а он на него. Оба молчали и, наконец, парень не выдержал, отвернулся и сказал:
— Взгляд у тебя нехороший… Смерть с тобой рядом ходит… Тебе бы в церковь сходить или к гадалке какой нормальной…
— Интересно, где ты на такие взгляды наталкивался?
— Далеко отсюда. Вроде бы ходит человек, все нормально, а потом на нем словно метка появляется. Не знаю, как это объяснить. Он меняется. Говорит иначе, смотрит по-другому, шутки у него необычные. Так и у тебя.
— Метка, говоришь, — Токарев помотал головой. — Наверное, ты прав. Есть метка. Черная-пречерная.
— Так, может, все-таки врача позвать?
— Нет, спасибо. Пойду потихоньку.
Токарев вышел на тротуар, оглянулся на охранника и кивнул ему, а затем подумал, что надо вызвать такси, но не сделал этого. Он пошел вдоль улицы и совсем не замечал куда идет. Человек, который знал, что вскоре он станет покойником, был погружен в себя. Токарев вспоминал детство, юность, рано ушедших родителей, первую любовь и первые душевные муки. Потом в память хлынули воспоминания о том, как он косил от армии, и боялся попасть в войска. Затем институт, работа в престижной фирме, карьера и, наконец, собственная фирма, в которую он вложил все свои силы. Но теперь это было в прошлом.
— Куда прешь!? — рядом раздался злой женский окрик и Токарева толкнули в плечо. После чего он пришел в себя и обнаружил, что находится перед пешеходным переходом на незнакомой улице. Мимо него скользили автомобили, и он едва не попал под один из них. Кто была та женщина, которая остановила его, Токарев определить не мог, слишком много вокруг было людей.
Михаил сделал шаг назад. Совершенно машинально. А затем в его голове промелькнула мысль: "Да пропади все пропадом! Сейчас несколько шагов вперед и мне конец. Один рывок. Одно осознанное решение и смерть без мучений". И словно вторя этим суицидальным мыслям, в голове бизнесмена что-то щелкнуло, а затем пришла невыносимая боль. Ему казалось, что сейчас его мозги выплеснутся наружу, и тогда он принял решение, что оттягивать конец бессмысленно.
Тело Токарева качнулось на бордюре, а затем, отбросив прочь все сомнения, он кинулся на дорогу.
— Ви-у-у! — визг тормозов и серебристая "ауди", вильнув к тротуару, замерла.
— Пидарас! Стой! Сучара! — капот черного "фольксвагена" едва не задел Токарева и водитель, высунув голову в окно, осыпал его бранью.
— Кран-г! — окрашенная в оранжевый цвет муниципальная поливальная машина остановилась.
Чудом Токарев проскочил через дорогу и замер невдалеке от противоположного тротуара. На него неслась белая "газель" с надписью "Продукты" и он закрыл глаза. Его ноги ходили ходуном. Он знал, что сейчас погибнет. Время замедлилось, а слух отключился, и все вокруг происходило, будто в немом кинофильме при замедленной съемке. "Газель" медленно приближалась, и Михаил видел испуганное лицо пожилого водителя. Чуть поодаль из "фольксвагена" вылезал наголо бритый мужик-здоровяк, который смотрел на него злым взглядом. На тротуаре, совсем рядышком, стояло несколько детишек, которые тыкали в него пальцами. А голову Токарева прикрывала густая тень растущего неподалеку дерева, и ему казалось, что это покрывало, которое раскидывает над ним костлявая старуха-смерть.
Но вот реальность вернулась в свои привычные рамки. "Газель" резко прибавила ходу. В уши ворвался визг тормозов и гневные крики разгневанного водителя, щебетанье птиц и рык моторов. Вокруг воцарился хаос, и тысячи звуков хлынули в мозг бизнесмена, тело которого сковал паралич.
"Сейчас все закончится", — подумал Михаил и закрыл глаза. Однако произошло то, чего он никак не ожидал. Мощным сильным рывком бизнесмена сдернули с дороги, и он оказался на тротуаре. "Газель" пронеслась всего в сантиметрах от него, и когда Михаил открыл глаза, то увидел перед собой молодого парня в легкой серой майке, который без долгих церемоний отвесил ему хлесткую пощечину, а потом потянул за рукав пиджака:
— Бегом! — прокричал незнакомец, и в его голосе была такая властность, что Токарев не посмел ослушаться.
Вслед за парнем несостоявшийся самоубийца побежал вдоль улицы. Затем нырок в подворотню. Какой-то двор. Снова улочка, почти безлюдная. Переход. Опять проулок и парк, тенистый, спокойный и весь какой-то мирный. Здесь Токарев остановился. Его легкие горели огнем и он уже не бог бежать, а незнакомец остановился рядом, посмотрел на бизнесмена и когда Токарев отдышался, кивнул ему на скамейку:
