— Я ожидаю ответа от президента Академии наук на мою радиограмму, — ответил он.
— Этот ответ вместо вас получил я, — сказал Козловский. — Вот, — он указал на автоколонну. — Мы привезли вам все, что необходимо для устройства лагеря. Вы только покажите место, а мы вам быстро все сделаем. У вас утомленный вид, товарищ Куприянов, — прибавил он.
— Что ж тут удивительного! Не спал со вчерашнего дня. Ну, да это не так важно.
— Как не важно? Все важно, дорогой товарищ. Впрочем, все мы тоже не спали сегодня ночью. Какой уж тут сон! Где же будем разбивать лагерь? Здесь?
— Нет. Лагерь надо поставить ближе к кораблю.
— В таком случае поехали! Самолеты отправляйте обратно в Москву. Вы, — повернулся он к военным летчикам, — возвращайтесь в свою часть. Вам тут больше нечего делать. Ваши машины, товарищ подполковник, пришли с нами. Вон они, в конце колонны. Кто у вас заведует хозяйством, товарищ Куприянов?
— Пока еще никто.
— Назначьте кого-нибудь. А где члены экспедиции? Сколько их?
Слушая эти градом сыпавшиеся вопросы и распоряжения, Куприянов, Штерн, корреспонденты и летчики повеселели. Секретарь всем понравился. Люди, приехавшие с ним, стояли с серьезными лицами и ждали приказаний. Они, видимо, уже привыкли к характеру своего руководителя.
— Члены экспедиции спят, товарищ Козловский, — ответил Куприянов. — Нас одиннадцать человек. И пятеро корреспондентов.
— Всего шестнадцать. Хорошо! Багажа у вас, вероятно, не много? Мы довезем вас на машинах. Так кто же все-таки будет завхозом?
— Лучше назвать комендантом, товарищ секретарь, — сказал подполковник.
— Ладно, пусть будет комендант. Так кто же?
Куприянов вспомнил о своем ассистенте.
— Широков Петр Аркадьевич, — сказал он.
— Давайте его сюда.
Куприянов обратился к корреспондентам и попросил их разбудить членов экспедиции.
— Когда улетят самолеты, — сказал он Козловскому, — мы потеряем возможность радиосвязи с Москвой.
— С нами передвижная радиостанция, — ответил секретарь.
Участники экспедиции один за другим подходили к ним. Куприянов называл их фамилии, и Козловский со всеми здоровался за руку.
Два самолета, поднявшиеся в воздух, чтобы остановить жителей Золотухина, вернулись обратно, и старший лейтенант доложил Куприянову, что задание выполнено.
— Полк уже на дороге, — сказал он. — К кораблю никто не подойдет.
— От любопытных вам не будет отбоя, — сказал Козловский. — Все жители Курска, Золотухина, Свободы, Фатежа, Щигров побывают здесь. Да из Орла будут приезжать. И из других мест. Придется построить тут полустанок. А, это вы — товарищ Широков? — сказал он, когда Куприянов представил ему молодого ассистента. — Вы назначены комендантом лагеря. Самый лагерь мы вам построим, а вам надо позаботиться об остальном. Охрана, пропускной режим, — говорил он, не обращая внимания на ошеломленный вид Широкова, — распорядок дня, размещение членов экспедиции. Кухни и продукты на машинах. Повара тоже. Вы кто по специальности?
— Врач. Кандидат медицинских наук.
— Очень хорошо! Удачный выбор, — кивнул секретарь Куприянову. — Прежде всего позаботьтесь о питании. Уверен, что все ходят голодные. Василий Семенович, — обратился он к одному из своих спутников, — помогите молодому человеку на первых порах. Он скоро освоится. А вы, — обратился он к другому, — освободите все легковые машины для научных работников. До места лагеря поедете на грузовых.
— Зачем же? — сказал Куприянов. — Мы отлично доедем на чем угодно. Тут недалеко.
— Мы хозяева, вы гости, а гость хозяину не указчик. Машины не могут переехать через насыпь железной дороги, переезд же находится в шести километрах отсюда. Так что не так уж близко. Молодежь, вроде вашего коменданта, поедет на грузовиках, остальные — на легковых. У нас всего-то пять легковых машин.
Военные самолеты уже улетели, а те, которые привезли экспедицию, разворачивались на старт. Штурман флагманского самолета подошел к Куприянову и от имени личного состава эскадрильи пожелал ему удачи.
— Прощайте, голубчик! — сказал профессор. — Большое вам спасибо!
— Передайте привет Москве, — сказал Козловский.
Двухмоторные серебристые красавцы один за другим поднялись в воздух и, сделав круг над аэродромом, улетели на север. Поле опустело.
— Первый этап вашей экспедиции закончен, — сказал Козловский.
Машины медленно продвигались по узкой и извилистой проселочной дороге между двумя высокими стенами созревающей пшеницы. Тяжелые колосья бились о борта, и позади колонны дорога была усеяна сочными, крупными зернами.
— Каков урожай? А? Вы только посмотрите на эту красоту! — говорил Козловский.
Широким жестом он показывал на бесконечные просторы колхозных полей.
— Это колхоз-миллионер «Путь к коммунизму». В нем одних только Героев Социалистического Труда восемнадцать человек.
Машину отчаянно качало на ухабах и колдобинах. Куприянов, Штерн и Ляо Сен поминутно валились друг на друга и потому не могли с должным энтузиазмом отнестись к словам секретаря обкома.
— Этому колхозу-миллионеру следовало бы хоть дорогу починить, — сердито говорил Штерн.
Козловский весело рассмеялся.
— Назвался груздем, — сказал он, — полезай в кузов! Ваш корабль мог опуститься в таком месте, где дорог вообще нет. Скажите спасибо, что едете в машине, а не идете пешком.
— Чем так трястись, лучше… о черт! — выругался Штерн, при очередном толчке Куприянов и Ляо Сен одновременно навалились на него.
— Здесь автомашины не ходят, — сказал шофер. — Тут есть другая дорога, параллельная этой.
— Так почему же поехали именно по этой?
— Потому что космический корабль опустился как раз на эту дорогу, — ответил Козловский. — Она нас прямо к нему выведет.
Пшеничному полю не было конца. Автомобили, как лодки, плыли по желтым волнам.
— Хорошо, что хоть здесь посевы не пострадали, — сказал Козловский. — Ближе к городу совершенно уничтожено свыше тысячи га.
В его голосе прозвучала такая искренняя грусть, как будто он сам был председателем того колхоза, которому принадлежали погибшие посевы.
Внезапно, вслед за крутым поворотом, желтые стены раздвинулись и словно разбежались в обе стороны, открыв взору широкий простор равнины. Прямо впереди, в километре расстояния, четко вырисовывался на фоне неба исполинский белый шар, с едва заметной голубизной, ярко освещенный солнцем. Непонятным и загадочным выглядел он среди этой обычной русской равнины.
