— Мы же только-только начали поиски, — мягко возразил Фостер.
— Ты все время это повторяешь, — сказал я. — Но если в этих камнях что-то было, то его там давно уже нет. Археологи копаются здесь уже несколько десятилетий и до сих пор ничего не нашли.
— Они же не знают, что искать, — возразил Фостер. — Их интересуют следы, имеющие религиозное значение, следы человеческих жертвоприношений и тому подобное.
— Да мы-то тоже не знаем, что искать, — сказал я. — Если только ты не надеешься, что отвалишь камень, а из-под него вылетят охотники…
— Не надо иронии, — заметил Фостер, — я нахожу это вполне вероятным.
— Знаю, — заметил я. — Ты еще в Мейпорте убедил себя, что за тобой гонятся охотники.
— Из того, что ты мне рассказывал о той ситуации… — начал Фостер.
— Знаю, знаю, — прервал я его. — Ты считаешь это возможным. В том-то и беда, что ты все считаешь возможным. Было бы легче, если бы кое в чем ты со мной согласился. Например, что никаких привидений в Стоунхендже мы не найдем.
Фостер посмотрел на меня с полуулыбкой. Прошло всего несколько недель с момента его пробуждения и полной потери памяти, но он уже утратил лик розовой юности и быстро схватывал буквально все. День за днем я наблюдал, как постепенно проступает его старый характер, и, несмотря на все мои попытки сохранить лидерство, он неизменно брал верх.
— В том-то и недостаток вашей цивилизации, — заметил Фостер, — что гипотеза сразу превращается в догму. Вы недалеко ушли от неолита, когда для выживания требовалось слепое следование племенным законам. Научившись вызывать бога огня из дерева, вы норовите распространять этот принцип на все «установленные факты».
— А вот еще один установленный факт для тебя, — подхватил я. — У нас осталось пятнадцать фунтов стерлингов. Около сорока долларов. Самое время куда-нибудь податься, пока кто-нибудь не заинтересовался фальшивыми документами.
Фостер покачал головой:
— Не уверен, что мы использовали все возможности. Я изучаю геометрические связи между структурами. Понимаешь, я кое-что надумал и хотел бы проверить. По-моему, неплохая идея — сходить туда ночью и немного поработать без обычной толпы туристов, которые так и следят за каждым твоим движением.
— Этого еще только не хватало! — простонал я. — Будем надеяться, тебе в голову придет что-нибудь получше.
— Перекусим здесь и дождемся темноты, — сказал Фостер.
Владелец кабачка принес нам холодное мясо и картошку.
Я рассеянно жевал все это и размышлял о людях, которые где-то сейчас усаживались за ужин в сиянии хрусталя и серебра. Я уже устал от жесткого мяса в разных забегаловках за последние несколько лет. Я прямо-таки физически ощущал его в своем желудке и понимал, что все больше и больше отдаляюсь от своего солнечного острова. Причем винить в этом было некого, кроме самого себя.
— Древний грешник, — произнес я. — Это про меня.
Фостер оторвался от тарелки.
— Да, странные названия бывают у этих старых заведений, — заметил он. — Зачастую их происхождение теряется в глубине веков.
— И почему бы не придумать что-нибудь повеселей, — предположил я. — Например, «Райский бар» или «Счастливый час». Ты обратил внимание на вывеску?
— Нет.
— Там изображен скелет, задравший руку, словно проповедник, который возвещает апокалипсис. Да вон, погляди в окно.
Фостер повернулся и посмотрел на видневшийся край облезлой от дождей вывески. Он долго и пристально смотрел на нее, потом повернулся со странным выражением лица.
— В чем дело? — удивился я.
Но Фостер даже не обратил на меня внимания и жестом подозвал хозяина. Толстяк подошел к нашему столику, вытирая руки о фартук.
— Очень занятное название, — закинул удочку Фостер, начиная разговор. — Нам понравилось. Когда построили ваше заведение?
— Э, сэр, — отозвался хозяин. — Этому дому уже много веков, говорят, его строили монахи из соседнего монастыря, который разрушили еще при Генрихе, когда он изгонял папистов.
— Должно быть, при Генрихе Восьмом?
— Да, наверное. Этот дом — все, что осталось от монастыря. В нем раньше была пивоварня, а король чтил это дело. Он-то и ввел налог — два бочонка эля с каждой партии.
— Очень интересно, — отозвался Фостер. — И что, традиция еще жива?
Владелец кабачка покачал головой.
— Да нет, все кончилось еще во времена моего деда. Королева не была сторонницей питья.
— А откуда пошло это странное название — «Древний грешник»?
— Говорят, — охотно начал рассказывать хозяин, — однажды монах, несмотря на запрет аббатства, рылся на равнине, возле тех камней, в поисках сокровищ друидов и нашел человеческий скелет. Ну а поскольку был он очень благочестивым, то решил предать несчастного земле по христианскому обычаю. Конечно, аббат ни за что бы не разрешил такое, вот монах и принялся ночью рыть могилу прямо под стенами монастыря. Ну да аббат тоже не дремал, застукал его за этим занятием и спрашивает: что это ты, мол, делаешь тут? Ну а монах, боясь епитимьи, говорит: вот, мол, копаю погреб для хранения эля. Аббат, не будь дураком, в расспросы вдаваться не стал, похлопал его по плечу и ушел. Вот так и построили пивоварню. А потом аббат ее освятил вместе с костями, погребенными на дне подвала.
— Так, значит, древний грешник до сих пор там и лежит?
— Так говорят. Я-то сам не поверил. Но дом вот уже четыреста лет только так и называют.
— А где этот монах нашел скелет?
— Да там, на равнине, у камней друидов. Тех, что зовутся Стоунхенджем, — ответил хозяин. Он собрал пустые кружки: — Ну как, еще повторить, джентльмены?
— Конечно, — отозвался Фостер, его лицо было совершенно спокойным, но я-то видел, как он весь напрягся.
— Что происходит? — спросил я его тихо, когда хозяин отошел. — С чего это ты вдруг заинтересовался местными побасенками?
— Погоди, — прошептал Фостер. — Продолжай сидеть с кислой рожей.
— Ну, это легко устроить, — заверил я.
Хозяин вернулся с полными стеклянными жбанами.
— Так вы нам рассказывали, как монах нашел этот скелет, — напомнил Фостер. — Он что, был похоронен в Стоунхендже?
Владелец кабачка прокашлялся, искоса взглянув на Фостера.
— Джентльмен, должно быть, из университета? — спросил он вместо ответа.
— Скажем так, — улыбнулся Фостер, — мы испытываем огромный интерес к такого рода древним преданиям, ну и, само собой, этот интерес поддерживается финансово.
Хозяин устроил нам целое представление, вытирая на столе следы от пивных кружек.
— Готов поспорить, дорогостоящий бизнес, — заметил он, — рыться во всех этих закоулках. Но если знать, где рыть, то это — стоящее дело. Разрази меня гром!
