Вода в отборнике показалась мне какой-то странной, слегка маслянистой... Солнце наконец разогнало последние клочки тумана, и стало видно, что жидкость в последней бутылке действительно отличается от остальных проб. Она слегка опалесцировала и казалась более плотной. Я едва дождался, пока лодка пристанет к берегу.
...Я увидел бактерии сразу, как только поднес предметное стекло с каплей воды под бинокуляр. Они заполняли собой все пространство... Непривычно огромные, с выпуклыми ядрами и увеличенными зернами хромосом. Их желеобразная оболочка мало походила на оболочку амеб, хотя это были несомненно амебы, древнейшие и простейшие существа нашей планеты. Но в отличие от тех амеб, которых я хорошо знал, эти не пользовались движением с помощью переливания своего тела из одной ложноножки в другую. Ничего подобного. Они стремительно пересекали поле зрения бинокуляра. Больше всего их тела во время движения напоминали крошечных кальмаров, и я не был уверен, что они не используют тот же принцип реактивной отдачи струи воды, которым пользуются кальмары. Иначе трудно было объяснить скорость их движения. Для простейших организмов это было, пожалуй, слишком... Я бросился к определителю Левина. Исходя из одноклеточного строения, я отнес их к классу "Протозоа" и тут же убедился, что такого вида в определителе нет...
Смутная догадка, еще не оформившись в четкую мысль, шевельнулась в моем мозгу. Мне вдруг захотелось остановить эту амебную круговерть, чтобы рассмотреть получше. Нет, не для этого... Я и так все прекрасно видел. Мне захотелось убить их, увидеть, как они умирают... Я отлил часть пробы в чашку Петри, под руки попался пузырек с цианидами. Пожалуй, это то, что нужно. Я открыл пузырек и набрал яда. Доза была достаточна, чтобы свалить лошадь. Когда капля яда сорвалась с конца пипетки и упала в чашку, я держал ее в левой руке, мне показалось, что чашка слегка нагрелась. Этого быть не могло, и все же... Я вновь подошел к микроскопу. И не поверил своим глазам. Амебы в чашке были живы. Их движение ускорилось, стало, пожалуй, более упорядоченным. И они были живы!
Повторяя опыт, я действовал гораздо более осмотрительно. Во-первых, я взял из сейфа новую, нераспечатанную склянку с ядом. Кроме того, я вставил в чашку термометр и проделал весь опыт, не отрываясь от окуляров микроскопа. В момент, когда капля с ядом упала в чашку, по всем амебам словно прошла мгновенная конвульсия. Затем они стремительно двинулись навстречу друг другу и соединились в одну общую колонию, похожую на маленький рогатый шар подводной мины... Мне даже показалось, что на концах ее рожек сверкнули синие искорки крошечных разрядов, но в этом я не был уверен... Температура в чашке поднялась на четыре градуса. Вода действительно нагревалась! Но это было еще не все. Колония окуталась облачком мути, потом вода очистилась и амебы снова распались на отдельные организмы. Правда, теперь они двигались общей группой, параллельными курсами, словно каждую секунду были готовы встретить вместе новую опасность. У меня не хватило духу продолжать опыты, я лишь втянул в пипетку немного воды, стараясь не задеть ни одного из членов этой таинственной колонии. Анализ показал, что цианиды были разложены на более простые безвредные соединения. Скорость, с которой был проделан этот химический фокус, превосходила все известное современной науке. К тому же энергия, выделенная на это, была слишком велика, ее остаток нагрел воду. Амебы все вместе обладали слишком малой массой для выделения такого количества энергии. Откуда же она взялась? Что еще могут эти таинственные существа? Что они собой представляют? Колонию неизвестных науке бактерий или нечто большее, гораздо большее? Нужны новые опыты, более серьезная постановка проблемы, специалисты, наконец. Больше я не имел права работать один.
Я торопливо убрал пробирки и колбы. Поставил пробу вместе с портативным термостатом в сейф, запер лабораторию и пошел домой. Нужно было все обдумать.
Мои мысли начали складываться в поразительно четкий узор фантастической догадки, связывавшей в одно неразрывное целое все события последних дней. История с Вестой, похищение журнала, заметка в газете и, наконец, мои сегодняшние амебы - все входило в эту догадку. Не хватало лишь последнего штриха, чтобы все стало ясно.
Было около пяти часов вечера, когда я вышел из института. Самое "пиковое" время, улицы полны народа, к остановке троллейбуса не протолкнуться. Стиснутый плотной массой человеческих тел, я всматривался в незнакомые и разные лица, и может быть, впервые думал о том, что все мы одно племя на небольшой, в сущности, планете Земля. У всех у нас разные занятия, устремления, и все же в минуту опасности люди сплачиваются вместе. Сейчас они еще ничего не знают и чем скорее узнают, тем лучше... "Нигде, пожалуй, так полно не ощущает человек своей причастности к человечеству, как в переполненном троллейбусе", - с усмешкой подумал я и по вернувшемуся впервые за последнюю неделю чувству юмора понял, что снова обрел уверенность в себе. Троллейбус остановился, я вышел, как всегда, на углу, у дома привычным взглядом окинул свою машину - на месте ли колеса, подфарники и прочие мелочи. Все было в порядке, но в кабине кто-то сидел... Заходящее солнце, отражаясь в стеклах, мешало рассмотреть сидящего в машине человека. Я осторожно подошел ближе, и по тому, как внезапно стремительно рванулось и замерло сердце, еще до того, как смог что-нибудь рассмотреть, уже знал, кто это.
Ничего не сказав, я опустился на место водителя и захлопнул дверцу. Веста тоже молчала. Наверно, минут пять мы так сидели. Мимо в нескольких шагах тек поток людей. Во мне шевелилась и зудела, как комар, одна мыслишка: "Ее появление как-то связано с моим сегодняшним открытием, с этими проклятыми амебами. Не может быть не связано". Вдруг она повернулась ко мне и сказала:
- Все, что ты прочитал в газете, написано обо мне.
Я почувствовал, как у меня перехватило дыхание, стало душно. Я опустил стекло. Струя холодного воздуха помогла мне взять себя в руки. Ее голос звучал спокойно, даже как-то отрешенно, словно она рассказывала о совершенно постороннем человеке, о вещах, не имеющих к ней ни малейшего отношения.
- Иногда мне кажется, я что-то помню, какие-то смутные образы... Скорее всего это был бред, последние искаженные проблески сознания. Когда лодка перевернулась, я почти сразу захлебнулась и пошла на дно, я совсем не умею плавать... Потом окончательный мрак, какие-то искры, голоса, сколько это продолжалось - не знаю. Время для меня остановилось. И вдруг дождь... Он лил и лил прямо на меня. Помню, как я удивилась, откуда может быть дождь на дне? Потом вдруг мимо проехала твоя машина...
