– Неутешная вдова бурно горюет… – сказала Милена. – Так вот, мы из МУУ, и нас интересует один-единственный вопрос: почему застрелился ваш муж, если у него не было на то видимых причин?
– Пошли прочь, вы оба. – Анна смотрела брезгливо и враждебно. – Позову полицию.
– Ты еще санэпидстанцию вызови, – вкрадчиво сказала Милена, полуотвернувшись от хозяйки, и, не меняя позы, вдруг резко и точно ударила ее под ложечку, обмякшую подняла из шезлонга и, заломив руку, поволокла к дому. Обернулась к Даниилу: – Футляр принеси.
Когда Даниил вернулся в дом, Анна лежала, прикованная за лодыжку и запястья к железным украшениям постели. Милена задумчиво курила, перелистывая какие-то бумаги – ящики письменного стола она опорожнила на пол.
– Ничего. – Она отбросила пачку писем. – Так вот, киска, у меня такое впечатление, что ты что-то знаешь. Может быть, все. Говорить будешь?
– Ничего я не знаю, – прошептала Анна.
– А вот это уже звучит как заученное. – Милена неторопливо натягивала резиновые перчатки. – Даниил, шел бы ты прогуляться по саду, а? – Она огляделась, сняла с крючка небольшое полотенце, свернула аккуратный кляп и заткнула Анне рот. Кривыми ножницами ловко разрезала на ней купальник и стряхнула обрывки на пол. – Даниил, иди, гуляй. Во-первых, неприлично пялиться на голую женщину, а во-вторых, я не хочу отвлекаться на то, чтобы совать тебе под нос нашатырь. Сейчас начнутся вопли и сопли, а ты человек непривычный.
Даниил вышел в сад и присел на крылечко. В доме позвякивало железо, разбилось что-то стеклянное, Милена о чем-то резко, деловито спросила, заскрипела кровать и раздался тягучий стон. Милена удовлетворенно хмыкнула, спросила что-то, помолчала, и снова понеслись стоны. Даниил приподнялся, заглянул в окно. Голова Анны моталась вправо-влево. Лицо было в поту, Милена, низко склонившись над ней, что-то сосредоточенно делала, энергично дергая локтями. Не оборачиваясь, бросила назад окровавленный скальпель, подключила к розетке какой-то продолговатый предмет, навалилась на Анну всем телом. Анна забилась так, что едва не перевернула кровать.
Даниила замутило, и он отошел к шезлонгу. Ну вот. Рядом пытают живого человека, а ты стоишь и тянешь сигарету. Но, в конце концов, глупо принимать близко к сердцу все, что происходит во сне, а разве эта планета, это пространство – не сон? Неподдельным и единственно верным следует считать лишь тот мир, из которого ты пришел, все остальное – глупый и оттого ничуть не страшный сон…
Милена плюхнулась на лавочку рядом с ним:
– Дай сигареты. Молчит, стерва…
– Может, она ничего и не знает?
– Кто из нас профессионал? Когда так молчат, всегда что-то знают, уж ты мне поверь… – Она осторожно поднесла к губам сигарету, стараясь не испачкать рот о перчатку. – Ничего, сломаю…
– Тебе что, это доставляет удовольствие?
– Глупости. – Милена мотнула головой. – Считаешь меня уж не знаю кем… Никакая я не садистка. Мне нравится сам процесс получения информации – из сплошной темноты и неизвестности вдруг забрезжит свет, разрозненные обрывки складываются в картину, истина предстает во всей своей красе и завершенности. Нет, правда, это лучшее в мире занятие – получать информацию от того, кто не хочет ее давать. Правда, при этом приходится возиться со всякими острыми железками… Но это побочные эффекты. Ну ладно, пойду продолжу.
Из дома неслись возня и стоны. Потом стоны стихли. Даниил плюнул и принялся было прохаживаться по дорожке, но тут хлопнула дверь, на крыльцо выскочила Милена, сдернула на ходу мокрые перчатки, швырнула их в кусты, пронеслась по дорожке и распахнула калитку:
– В машину, быстро!
Она гнала по широченному проспекту Бречислава Крестителя так, словно задалась целью погибнуть в автомобильной катастрофе, прихватив с собой на тот свет как можно больше народу. Наверное, у «Таврии» были спецномера, иначе дорожная полиция давно прострелила бы им шины. Даниила мотало, как куклу.
– Пистолет с собой?
– Ага… – ошалело кивнул Даниил.
– Будем брать. Обязательно живым, – азартно бросила Милена. – Раскололась сучонка, не выдержала. Ничего, оклемается, я ей ничего серьезного не отшибла… Запомни – брать живым!
Она затормозила у подъезда, выхватила пистолет и бросилась вверх по лестнице. Даниил, не пытаясь ничего понять, топотал следом. На втором этаже Милена с маху надавила кнопку и, не дожидаясь появления хозяина, повернула к Даниилу разгоряченное лицо, прекрасное и злое:
– Вышибай дверь!
Даниил разбежался, всем телом обрушился на дверь и кубарем полетел на пол в прихожей – дверь оказалась вовсе незапертой. Милена пробежала мимо него внутрь, остановилась на пороге и вяло выругалась. Даниил, потирая коленку, заглянул через ее плечо, впервые вдохнув при этом запах ее кожи, и тихо свистнул сквозь зубы.
Изящно одетый мужчина средних лет сидел лицом к ним в низком велюровом кресле и смотрел стеклянными глазами в никуда. На сером пиджаке рыжели с левой стороны три пятна.
– Марчич, действительный статский советник МИДа, – тихо сказала Милена, подошла к мертвецу и ощупала его спокойно, привычно. – Ну да, час-полтора назад… Понимаешь? Его пристрелили, едва узнали, что мы поехали к вдовушке…
– Кто и зачем?
– Ах черт, ну надо же, с хрена сорвался… Подожди, поищу алкоголя. – Милена отправилась на кухню, принесла бутылку и бокалы. – Садись, помянем дурака. Да садись ты, он уже тебя не съест… Так вот. За три дня до смерти мужа к нашей красавице Аннушке явились вот этот тип и некто другой – по приметам он мне смутно знаком, нужно будет потом показать вдове фотографии… Оказалось, что эта черная харя, Шибоботе наш прогрессивный, увидев Анну на приеме, загорелся и поставил вопрос ребром: либо ему предоставят красотку во временное пользование, либо не будет он подписывать никакого договора, а переметнется в объятия османов. Ну, дипломаты всполошились, уламывали киску три часа, и крестом, и пестом. Уломали, отвезли ее к черненькому, всю-то ночь он ей объяснял про свободную Африку. Договор торжественно подписан – читал газеты? А сутки спустя… – Милена значительно подняла палец, – а сутки спустя кто-то явился к нашему дятлику и сунул в его видик некую кассету, заснятую на дипломатической даче. Анна и прогрессивный президент а натюрель. Оказалось, тут-то и была слабинка… Радомиров взял пистолет, обматерил женушку и шмальнул себе в висок. Интересное кино, верно?
– Да…
– Причем заметь: у меня создалось впечатление, что здесь действовали две разные группы. Рассекречивать это дело – я про дачу – мог только человек, преследующий свои, особые цели… Возьмем такой расклад – существует Икс. Добиться подписания договора – его служебный долг. А довести Радомирова до самоубийства – тоже долг, но уже перед кем-то другим…
