В полумраке казалось, что они кружатся на месте, держась за столб и переставляя ноги по неудобным ступеням. Вскоре лестница вывела на площадку. Крыша над этим местом была сорвана, и открылась картина разрушений — половина здания лежала месивом камней, балок и плит, а уцелевшая часть дикой глыбой возвышалась над осыпью.
До крыши еще было далеко. Они осторожно перелезли через толстые трубы, обогнули большой покореженный бак и пошли по узенькому балкончику, прилепившемуся к стене, стараясь не смотреть вниз. Дойдя до середины, Уля насторожился и попятился. Саркис, ничего не спрашивая, тоже повернул.
Рухни сейчас этот железный балкончик, Саркис бы не удивился. Нюх Ули на опасность восхищал его. И не завидно. Если рядом друзья, которые могут все, плевать, что сам не тянешь!
Ничего не происходило минуту, две… Уля стоял, тяжело дыша, потом достал из кармана часть платка Ксении и, закрыв глаза, помял его в ладони. Пошел назад, к баку и трубам, заглянул в проем. Сверху посыпалась пыль, труха. Мальчики переглянулись. И полезли бетонным колодцем вверх по скобам.
А наверху, у самого края колодца на небольшой площадке увидели деда Эжена и Ксению, сидящих спинами друг к другу. В первую секунду они просто удивились их позам, а во вторую обнаружили, что дед и внучка привязаны друг к другу, а лица их замотаны тряпками.
— Чуть не задохнулся, — сказал, наконец, дед Эжен, отдышавшись и отплевываясь. — Вот негодяи!
— Я одного укусила! — гордо сообщила Ксения, а потом сморщила нос: Хорошо, зуб не сломала.
— Куда же они делись? — озабоченно спросил старик, выяснив, что мальчики по пути сюда никого не встретили.
— Они никуда не делись, — сказала Ксения, — они рядом.
Уля выхватил свою трубку и растянул ее во всю длину. Саркис подобрал кусок ржавой арматуры.
— Не бойтесь, — сказала Ксения, — ничего они не сделают. Они испугались, упали вниз и умерли. Их зомбики убили.
Мысль о том, что здесь, на высоте, внезапно могут налететь сонмища мух и ослепить, задушить, была неприятна. Саркис шел за дедом Эженом и Ксенией, перебирался через завалы; полз по балкам, а сам думал о том, как в трещинах роятся мухи и посмей только раздавить хотя бы одну… Почему-то внизу они не опасны, а в пределах Кольца их просто нет.
По широкой балке одолели провал и влезли по небольшой осыпи на крышу.
Вблизи арфа казалась частью огромной клетки, на которой распласталась птица. К прутьям этой клетки был привязан человек. Когда они подобрались к нему, то увидели худого мальчишку, молча глядевшего на них круглыми глазами. Рот его был заклеен липкой лентой.
Всю дорогу назад незнакомый мальчик шел, вцепившись мертвой хваткой в рукав Ксении. Уля пытался с ним заговорить на свету, когда они выбрались из последнего коридора, но без толку. Мальчик дергал головой, молча водил зрачками по сторонам…
У подъезда он успокоился, и, пока Петро приставал с расспросами к деду, Саркису и Уле, деловито осмотрелся и отпустил рукав Ксении.
— Сначала нужно накормить человека, — провозгласил дед Эжен. Вопросы потом.
— А я патруль вызвал, — невпопад сказал Петро.
— Да? — поднял брови дед Эжен. — Ну, что же… Куда?!
Спасенный незнакомец был уже около пролома, когда его догнала Ксения и положила руку на плечо.
Саркис и Уля переглянулись. Появление патруля означало финал их похода. Это было невыносимо! Вон торчит из-за насыпи темная скала университета. Дойти, добежать, а там и патруль не страшен. Можно даже попросить, чтобы до Лицея подвезли.
Ксения и беглец вернулись.
— Нельзя мне патрулю попадаться, — хрипло сказал мальчик.
— Нельзя так нельзя, — согласился дед Эжен. — Как тебя зовут, отрок?
— Виктор.
— М-да, — протянул старик Эжен. — Ты уверен, Виктор, что встреча с патрулем тебе сулит неприятности? Ладно, мы тебя вызволили, мы за тебя и отвечаем. Потом разберемся. Да и вы, юные путешественники, я так понимаю, не рветесь обратно в Лицей? То же самое. Ксения, доведи ребят до трещины, и потом с Виктором возвращайтесь. Ну, а вы, — обратился он к Саркису, захаживайте на обратном пути.
У пролома он догнал их и спросил Виктора:
— Ты не боишься напороться на своих? Странные нынче дворники пошли!
— Это не дворники, — коротко ответил Виктор, — это воры.
— Вот оно что! — только и сказал дед.
Перейдя трещину они круто свернули налево и вышли на асфальтовые проплешины старой дороги. Ксения сказала, что проведет их к большому дому, а потом обратно.
Виктора ни о чем не спрашивали. Он сам, с трудом выдавливая слово за словом, рассказал, что в Омске сгорел распределитель и все разбежались; его подобрали какие-то темные личности, приютили, потом проиграли в карты одному штымпу, а тот оказался вором. Деться было некуда. Виктор не мог никак сбежать, а когда перебрались в Москву, то попытался, но не вышло, его сразу поймали и привязали на крыше. Проветриться, как сказал Боров. В следующий раз обязательно сбежал бы, а если сейчас Боров встретится, загрызет…
Саркис не очень понимал, о чем идет речь. Про дворников он слышал, а воры — это было что-то из жизни до Пандемии, когда у одних было то, чего не было у других, и те, у кого не было, воровали.
— Что они воруют? — спросил он Улю, отстав от Ксении и Виктора.
Уля пожал плечами, а Петро буркнул:
— Детей маленьких!
Петро вспомнил, как у них во дворе поймали трех воров. Они чуть не украли годовалую дочку соседки. Их сильно били, допытываясь, для кого хотели ребенка скрасть, но так и не допытались, а когда примчалась патрульная машина, то воры уже висели рядышком на каштане и языки вывалили. Патрульные все спрашивали, кто их повесил, но так и не узнали, поругали за самосуд, тем дело и кончилось. Потом у них в квартале долго шли разговоры о ворах, которые выкрадывают деток малых и продают бездетным, но богатым людям не то в Африке, не то в Австралии.
Он рассказал об этом Уле и Саркису, но они не все поняли. Одно было ясно — Виктор попал к густым мерзавцам и пытался отпрыгнуть, за что мерзавцы привязали его к арфе. Судя по рассказам Виктора, жизнь его потаскала за волосы и повидал он много такого, чего ребята даже в фильмах не видели. Интересный собеседник, думал Саркис, жалко, что он не в Лицее. Потом мысли его пошли в другом направлении, и он вспомнил ночной разговор на кухне. Странно назвал их ночной гость. Вот Уля. Мать у него крестьянка. У Петро родители в больнице работают. Что же имел в виду бородатый человек?
Асфальтовые пятна тянулись вдоль останков поваленной ограды. Мрачная громада университета медленно росла. Саркис знал, что длинное здание должно быть недалеко от полуразрушенного колосса. Всю дорогу он не сомневался, что найдет книги своего отца, пусть даже раскисшие в прах. Но сейчас вдруг подумал, что здание могло рухнуть и даже праха не осталось. Правда, само путешествие — хорошая большая история на долгие вечера. Только обидно, если все рухнуло!
