- Вставай! Йен!
- Геральт! Осторожно!
Огромная плоская каменная глыба, с грохотом скользя по стене обрыва, двигалась прямо на них. Геральт упал, прикрыв собой чародейку. В этот момент блок взорвался, развалился на миллиарды осколков, посыпавшихся на них и жалящих, словно осы.
- Быстрей! - крикнул Доррегарай. Сидя на пляшущем коне и размахивая палочкой, он дробил в пыль летевшие с обрыва камни. - На мост, ведьмак!
Йеннифэр, изогнув пальцы, махнула рукой, крикнула что-то непонятное. Камни, сталкиваясь с голубоватой полусферой, неожиданно выросшей над их головами, испарялись, как капли воды, падающие на раскаленное железо.
- На мост, Геральт! - крикнула чародейка. - За мной!
Они побежали, догоняя Доррегарая и нескольких спешившихся лучников. Мост качался и трещал, бревна изгибались, кидая их от перил к перилам.
- Скорее!
Моет вдруг осел с пронзительным треском, та половина, которую они уже оставили позади, с грохотом рухнула в пропасть, вместе с ней телега краснолюдов, разваливаясь на части при ударах о каменные острия, под сумасшедшее ржание коней. Часть моста, на которой они находились, выдержала, но Геральт вдруг сообразил, что они уже бегут вверх, по быстро увеличивающейся крутизне. Йеннифэр, тяжело дыша, выругалась.
- Йен, держись!
Остатки моста заскрежетали и опустились. Они упали, уцепившись за щели между бревнами. Йеннифэр не удержалась, пискнула, словно девчонка, и поехала вниз. Геральт, уцепившись одной рукой, другой выхватил кинжал, всадил острие между бревнами и теперь уже обеими руками ухватился за рукоять. Суставы в локтях затрещали, когда Йеннифэр рванула его, повиснув на ремне и ножнах меча. Помост снова хрустнул и наклонился еще больше, став почти вертикальным.
- Йен, - простонал ведьмак. - Сделай что-нибудь... Дьявольщина, кинь заклинание!
- Как? - услышал он злое приглушенное ворчание, - Ведь я же вишу!
- Освободи одну руку!
- Не могу!
- Эй! - крикнул сверху Лютик, - Держитесь? Эй!
Геральт не счел нужным подтверждать очевидное.
- Давайте веревку! - орал Лютик. - Быстрее, мать вашу...
Около трубадура возникли рубайлы, краснолюды и Гилленстерн. Геральт услышал тихие слова Богольта:
- Погоди, певун. Она сейчас отвалится. Тогда вытянем ведьмака.
Йеннифэр зашипела, словно змея, повиснув на спине Геральта. Ремень болезненно впился ему в грудь.
- Йен! Ты можешь нащупать опору? Ногами? Можешь что-нибудь сделать ногами?
- Да, - простонала она. - Подрыгать...
Геральт глянул вниз на реку, кипящую меж острых камней, о которые бились крутящиеся, немногочисленные бревна моста, на лошадь и труп в ярких одеждах Каингорна. За камнями в изумрудной прозрачной пучине лениво двигались против течения веретенообразные тела огромных форелей.
- Держишься, Йен?
- Еще... да...
- Подтянись. Надо найти опору.
- Не могу...
- Веревку! Дайте веревку! - кричал Лютик. - Вы что, сдурели? Ведь свалятся оба!
- Может, оно и к лучшему? - задумчиво проговорил невидимый Гилленстерн.
Мост затрещал, просел еще больше. Пальцы Геральта, стиснутые на рукояти, начали неметь.
- Йен...
- Заткнись... и перестань верещать...
- Йен...
- Не называй меня так...
- Выдержишь?
- Нет, - холодно сказала чародейка. Она уже не боролась, просто висела у него на спине мертвым, инертным грузом.
- Йен?
- Заткнись.
- Йен. Прости меня.
- Никогда.
Что-то ползло по бревнам вниз. Быстро. Словно змея.
Излучающая синий свет веревка, извиваясь и свиваясь, будто живая, нащупала подвижным концом шею Геральта, передвинулась под мышки, замоталась в свободный узел. Чародейка застонала. Он был уверен, что она заплачет. Но ошибся.
- Внимание! - крикнул сверху Лютик. - Мы вытаскиваем вас! Нищука! Кеннет! Наверх их! Тяните!
Болезненный рывок, удушающая хватка натянутой веревки. Йеннифэр тяжело вздохнула. Они поехали вверх, быстро, скребя животом по шероховатым доскам настила.
Наверху Йеннифэр встала на ноги первой.
7
- Из всего обоза, король, - сказал Гилленстерн, - мы спасли лишь фургон, не считая рубайловых телег. От отряда осталось семеро лучников. По той стороне пропасти дороги уже нет, только щебень да гладкая стена, насколько позволяет видеть излом. Неизвестно, уцелел ли кто-нибудь из оставшихся, когда мост рухнул.
Недамир не ответил. Эйк из Денесле, выпрямившись, стоял перед королем, вперив в него взор блестящих, лихорадочно горящих глаз.
- Нас преследует гнев богов, - сказал он, вздымая руки, Видать, согрешили мы, король. Это был священный поход, поход против зла. Ибо дракон есть зло, да, любой дракон есть воплощение зла. Я не прохожу безразлично мимо зла, я давлю его ногами... Уничтожаю. Как велят боги и Святая Книга.
- Что он мелет? - поморщился Богольт.
- Не знаю, - сказал Геральт, поправляя упряжь. - Не понял ни слова.
- Тихо, - сказал Лютик. - Я пытаюсь запомнить, может, удастся использовать, когда подберу рифмы.
- Святая Книга гласит, - окончательно разошелся Эйк, - что изойдет из бездны змий, дракон отвратный, семь глав и десять рог имеющий! А на спине у него усядется дева в пурпуре и багрянце, и кубок златой будет у нее в руце, а на челе выписан будет знак всякого и полного распутства!
- Я ее знаю! - образовался Лютик. - Это Чилия, жена солтыса Зоммерхальдера!
- Успокойтесь, господин поэт, - произнес Гилленстерн. - А вы, рыцарь из Денесле, говорите ясней, если можете.
- Противу зла, король, - завопил Эйк, - надобно поспешать с чистым сердцем и совестью, с поднятой главою! А кого мы видим здесь? Краснолюдов, кои есть поганцы, рождаются в темностях и темным силам поклоняются! Чародеев-богохульников, присваивающих себе божеские права, силы и привилегии! Ведьмака, коий есть отвратный проклятый извращенец, противуестественное творение. И вы еще удивляетесь, что на наши головы пала кара? Мы дошли до предела возможного! Не надо испытывать божескую милость. Призываю вас, король, очистить от нечисти наши ряды, прежде чем...
- Обо мне ни слова, - жалостно вставил Лютик. - Ни слова о поэтах. А вообще-то я стараюсь...
Геральт ухмыльнулся Ярпену Зигрину, ласково поглаживающему острие засунутого за пояс топора. Краснолюд, развеселившись, осклабился. Йеннифэр демонстративно отвернулась, притворившись, будто разорванная до самого бедра юбка занимает ее больше, нежели слова Эйка.
- Вы немного переборщили, милсдарь Эйк, - резко проговорил Доррегарай. - Впрочем, уверен, из благородных побуждений. Я считаю совершенно никчемным ваше мнение о чародеях, краснолюдах и ведьмаках. Хотя, мне кажется, все мы уже привыкли к таким речам, все же говорить так невежливо и не по-рыцарски, милсдарь Эйк. И уж вовсе не понятно после того, как вы, а не кто другой, бежите и подаете волшебную эльфову веревку ведьмаку и чародейке, которым угрожает смерть. Из сказанного вами следует, что вам скорее следовало бы молиться, чтобы они упали.
