- Привет! - раздался у Павлика за спиной звонкий голос. - Так ты живой?
Он обернулся и увидел перед собой девушку из сна.
- Здорово, крошка! - приблизился к ней Ковалевский, загадочно сверкая глазами. - Мы самые живые из здешней компании.
- Значит, это вы, самые живые, бросили его возле пивного бара? язвительно спросила девушка в кожаной куртке, с укором посмотрев на Сергея.
- Мы его не бросили, а попросили подождать, - попытался оправдываться он.
- Он подождал бы, если б мог стоять. Из-за вас его забрали в милицию!
- Ты побывал в милиции! - воскликнул Юрик.
- Я этого не помню, - откровенно признался Павлик.
- Как же он выбрался оттуда? - спросил у девушки не менее удивленный Ковалевский.
- Он заблевал всю будку и сбежал, а менты не стали за ним гнаться. Я думаю, он им до утра оставил работы.
- Ну ты, Паха, даешь! - воскликнул Сергей и повернулся к девушке. - А как вас зовут, прекрасная мадмуазель? Я - Жорж Станиславский.
- Ты - Сергей Ковалевский, - сказала девушка. - Я прекрасно тебя знаю, потому что знакома с твоей бывшей женой.
Ковалевский сразу сник, повернулся к бару и заказал ещё порцию водки. Девушка повернулась к Павлику.
- Меня Юля зовут.
- А меня - Павлик, - ответил он. - Только я ничего не помню. Что я делал?
Ее губы расплылись в улыбке.
- Это не важно! - Она повернулась к Юрику и Сергею. - Вы будете до утра торчать возле бара или может потанцуем?
- А у тебя подружек нет? - спросил Юрик.
- Я одна пришла.
Впрочем, в танцевальном зале девушек было достаточно. Сергей, Юрик, Павлик и Юля образовали круг, и скоро к ним пристроилось ещё несколько девушек. Ковалевский быстро нашел где-то длинноволосую высокую блондинку в короткой юбке. Он выделывал с ней такие пируэты, что Павлику оставалось только отводить глаза. Рядом с ним скромно танцевала Юля, иногда поглядывая на Павлика, но ему, даже пьяному, смотреть на неё было стыдно. Юля знала то, чего Павлик не помнил.
Пока Павлик отлучался в туалет, стремительные синтезаторные толчки сменились медленным танцем. Можно было пригласить Юлю, но Божедай постеснялся это сделать и, простояв в холле до следующей композиции, вошел в зал.
К длинноногой блондинке, с которой танцевал Ковалевский, подошел какой-то хмырь (по-другому Павлик его и не назвал бы). Он дернул блондинку за руку, девушка демонстративно отвернулась, предпочитая не замечать хмыря. Похоже, они были знакомы.
Однако, "хмыря" заметил Ковалевский. Он что-то крикнул незнакомцу. Тот, выставив вперед подбородок, вплотную приблизился к Сергею, сверля его взглядом. Незнакомец сказал что-то злобное и снова дернул девушку за руку. Ковалевский легонько оттолкнул его от блондинки.
Хмырь сделал вид, что уходит, а когда Сергей отстранился, он окликнул девушку. Сквозь грохот музыки Павлик даже успел разобрать имя - Аннушка. Она повернулась, и в этот момент хмырь плюнул девушке в лицо.
Ответ Ковалевского не заставил ждать. Быстрым ударом он двинул незнакомцу в челюсть. Тот опрокинулся навзничь. Потом вскочил, сжав кулаки, и уже собирался наброситься на Сергея, но Павлик с Юриком подскочили к Ковалевскому, угрожающе глядя на хмыря.
Тот некоторое время рассматривал их лица, матерно выругался и скрылся в толпе. Ковалевский, подражая боксеру, победно вскинул вверх руки и запрыгал, словно на ринге. Длинноногая блондинка чмокнула его в щеку.
Последующие события Павлик помнил эпизодами. Дополнительные сто грамм, принятые в баре, сыграли в провалах памяти свою роль.
Кажется, Ковалевский решил догрузиться спиртным и вместе с Юриком отправился к бару.
Кажется, Павлик остался один в кругу девушек.
Кажется, новая подружка Сергея сбежала, бросая косые взгляды по сторонам. В тот момент Павлик подумал, что блондинка ему не нравится. Ему больше нравилась невысокая Юля, танцующая рядом и поглядывающая на него. Теперь он был готов пригласить её на танец, однако новой медленной композиции в репертуаре ди-джея не намечалось.
Потом неподалеку снова возник "хмырь". Он стоял спиной к Павлику и танцевал в кругу, в котором находились только парни. Потом все эти парни набросились на бедного Павлика.
В голове остались только визг девушек, гром музыки и первый удар, от которого Павлик тут же свалился без сознания. Пришел в себя он возле дверей родного дома, пытаясь непослушными пальцами вставить ключ в замочную скважину.
Сильно болели челюсть и нос. Тело вроде не пострадало. Интересно, как он выглядит со стороны?
Павлик бросил взгляд на часы. Почти час ночи! Где он шлялся столько времени? И как он добрался домой, если весь транспорт ходит только до половины первого?
Очень тихо Павлик вставил ключ в замочную скважину, осторожно стал поворачивать. Замок дважды негромко щелкнул. Павлик облегченно вздохнул.
Дверь обычно поскрипывала, и поэтому Павлик открывал её очень осторожно. На этот раз она не подвела. Павлик вошел в темную квартиру.
В комнатах стояла тишина. Родители спали. Павлик был несказанно этому рад.
В коридоре лежала груда вещей. Стараясь её не задеть, он неслышно разделся и водрузил свою грязную куртку на самый верх. Снял ботинки и поставил их в угол. Затем, иногда теряя равновесие, на цыпочках прошел в большую комнату.
Павлик крался тихо и был уверен, что так же тихо он ляжет в свою кровать никем не замеченный. И все было бы хорошо, если б Павлик в темноте не наткнулся на лестницу-стремянку, на которой лежали кисти, два жестяных ведра, банка с краской и мешки с побелкой. Лестница обрушилась. Все, что находилось на ней - загремело. В воздух поднялся столб известки.
В комнате внезапно вспыхнул свет, Павлик сощурил глаза и увидел сидящую в кресле маму с каменным лицом.
- Я проснулся, и хотел пройти на кухню попить водички... - произнес его заплетающийся язык.
- Похоже, тот шкаф, который вы переносили, свалился на тебя.
- Да, мама! Все случилось так, как ты сказала!
- И четыре часа тебя из-под него вытаскивали!
- Нет, на самом деле...
Павлик вдруг увидел, что мама плачет.
- Что же ты за гадость такая! - глотая слезы, говорила она. - Я тебя жду-жду! Все нервы себе измотала!..
- Прости, мама!
- ...а он зая-заявляется пьяный, да к тому же побитый!
- Мама...
- Уйди с глаз моих, Павлик! В могилу ты меня сведешь! Иди отсыпайся!
Грустно опустив голову и мучимый пьяными угрызениями совести, Павлик поплелся в спальню, где уже громко храпел отец. Он хотел подумать о своей вине, он хотел вспомнить события, случившиеся с ним за сегодняшний день, но быстро забылся и уснул.
Глава 4.
Утром следующего Павлик проснулся с распухшим носом, поцарапанной щекой и подбитым глазом. Купленная полгода назад куртка оказалась разорвана. В довершении ко всему он не мог отыскать сотовый телефон.
