Для обеспечения безопасности на празднике власти обнесли место торжества невысокой оградой из колючей проволоки, большой моток которой был по такому случаю доставлен из самого Сан-Франциско вместе с представителем фирмы продавца. Это был невысокий пожилой толстяк с флегматичным лицом, на котором, казалось, было написано — мне пришлось многое повидать на этом свете. Проволоку натянули по периметру площади, дабы горожане не разбредались по улицам в непотребном виде. У салуна был оставлен небольшой проход, возле которого стоял помощник шерифа с парой добровольцев из числа жителей Хилл-Вэлли. Помощник шерифа стоял рядом с красноречивой надписью на куске картона — «Вход с оружием запрещен». Желавшим пострелять на празднике места не предусматривалось.
Время близилось к восьми вечера, когда на помосте рядом с часами появился мэр Хьюллард. В связи с торжественностью момента он был одет в строгий черный фрак, ослепительно белую сорочку с бабочкой и новые лакированные туфли. Цилиндр на его голове подчеркивал важность предстоящего события.
Док и Марти едва не опоздали к началу церемонии открытия. Мэр обратился к собравшимся на площади.
— Уважаемые леди и джентльмены! — прокашлявшись, начал он. — Я поздравляю вас с большим праздником нашего города — тридцать пятой годовщиной его основания!
В ответ раздались сопровождаемые свистом и радостными криками аплодисменты.
— В качестве мэра Хилл-Вэлли я с огромным удовольствием посвящаю эти прекрасные часы жителям нашего города! — продолжил Хьюллард. — Пусть они будут идти вечно!
Новый взрыв энтузиазма последовал за этими словами. Когда наступила относительная тишина, мэр дал указания помощнику, суетившемуся у механизма:
— Джеймс, скажите, когда запускать маятник, — затем он повернулся к возбужденной толпе. — Итак, я приступаю, господа!
Помощник мэра немного посторонился, уступая место у часов мэру, и посмотрел на свой ручной хронометр.
— Три, — начал он отсчет, который вместе с ним подхватила толпа, — два, один, пуск!
Мэр под аплодисменты толкнул маятник на механизме часов. Они затикали, возвещая наступления новой эры в истории маленького калифорнийского городка. Теперь Хилл-Вэлли был полноправным членом сообщества американских городов — с настоящей мэрией, судом и прочими атрибутами самостоятельности, не последнее место среди которых занимали городские часы. Марти едва не прослезился, когда почувствовал исторический смысл момента. То, что раньше ему приходилось лишь представлять в мыслях при чтении учебника истории, сейчас воочию предстало перед ним. Поэтому он кричал от радости и хлопал в ладоши едва ли не громче всех.
Небольшой оркестр, составленный из местных музыкантов-любителей, сыграл гимн США, который горожане прослушали, обнажив головы. Когда звуки банджо, скрипок, солдатского барабана и гитары умолкли, мэр с не меньшим удовольствием провозгласил:
— Пусть праздник начнется!
Те же музыканты, которые только что с серьезными лицами выводили — без особой стройности — американский гимн, мгновенно ударила по струнам, приглашая горожан к веселому танцу. Тут же, у импровизированной сцены, закружились в танцах пары.
Марти и док, по торжественному случаю одетые в выстиранные рубашки и вычищенные костюмы, остановились у огромного циферблата новых городских часов.
— Марти, — расчувствовавшись, произнес Браун, — кто бы мог подумать, что мы увидим это собственными глазами.
Марти с сожалением посмотрел на часы, у которых возился с огромным фотоаппаратом на треноге местный фотограф.
— Жаль, что я не захватил своего фотоаппарата…
Браун многозначительно посмотрел на фотографа.
Марти мгновенно понял намек и спустя несколько секунд они уже стояли по обе стороны циферблата, поправляя шляпы.
— Готовы, господа? — спросил фотограф, взяв в руки большую магниевую вспышку.
Браун и Макфлай дружно кивнули. Блеснул огонь и фотограф радостно возвестил:
— Снято!
Док улыбнулся.
— Марти, ты знаешь, в чем состоит единственная проблема с этим снимком? Мы не сможем никому показать его.
— Не беда! Главное, что мы сможем сохранить его для себя.
Они стали прогуливаться мимо танцующих пар. Марти присел на деревянную скамейку.
— Прекрасна музыка, док! Только под нее трудно танцевать. В наше время эти танцы давно забыли.
Но Браун ничего не ответил. Он вытянул шею, увидев, как среди толпы ходит в праздничном сиреневом платье мисс Клейтон. Она нюхала цветы и задумчиво поглядывала вокруг, не замечая дока. Марти на несколько мгновений отвлекся, услышав за спиной голос зазывалы:
— Кто хочет попробовать? Последнее достижение инженерной мысли! Механический тир! Желающие, подходите! Кто хочет попробовать свои силы? Самый лучший в мире тир!
Неподалеку от танцплощадки стоял тир с механическими зайцами, куропатками и конокрадами в мексиканских пончо. Владелец тира, бодрый толстячок в черном костюме и котелке, прикрывающем лысину, размахивал револьвером, призывая откликнуться на его предложение. Но желающих почему-то было мало. Очевидно, атмосфера праздника не располагала к пальбе, пусть даже по механическим мишеням. Марти покосился на тир и с любопытством посмотрел на выглядевшую доисторической забаву.
Тем временем Браун решительно направился к мисс Клейтон, на ходу снимая шляпу. Когда он вынырнул перед ней из толпы, учительница радостно улыбнулась в ответ на улыбку Брауна.
— Добрый вечер! — сказала она, чуть наклонив голову.
— Добрый вечер, Клара! — сказал док, прижимая шляпу к сердцу. — Вы прекрасно выглядите.
— Спасибо.
На этом разговор закончился, поскольку оба стали смущено тереть носками землю. Первым паузу нарушил Браун.
— Э-э-э… — пробормотал он, поднимая голову, — …может быть, вам… хочется…
Он не успел закончить фразу, как мисс Клейтон радостно воскликнула:
— С удовольствием!
Браун одел шляпу и церемонно провел Клару в круг танцующих. Несколько секунд они стояли друг перед другом, смущенно переглядываясь и не решаясь начать танец. Затем док осторожно обнял партнершу за талию и взял ее руку. Включиться после этого в общее веселье было делом нескольких мгновений. Словно заядлые танцоры, они стали плясать под задорную деревенскую музыку.
Пока Браун и Клара Клейтон были заняты первым в своей жизни танцем, Марти таращился на механический тир, владелец которого прилагал тщетные усилия, чтобы хоть как-то привлечь публику. Горожане предпочитали танцевать или закусывать у заваленного всяческой снедью стола, нежели бессмысленно палить по зверюшкам и мексиканцам.
