Гарнер был очень стар. У него был свой, не парапсихический способ чтения мыслей. Он произнес как будто в пустоту:
— Мы приземлимся через полчаса. До тех пор Гринберг будет мирно спать.
— Хорошо, — сказала Джуди. Она наклонилась и включила экран в спинке кресла перед собой.
Кзанол почувствовал совершенно новое, страшно неприятное ощущение и проснулся. В ноздрях у него стоял запах аммиака. Он проснулся, отплевываясь и задыхаясь, с твердым намерением совершить массовое убийство. Первому же рабу, которого увидел, Кзанол приказал умереть самым ужасным способом.
Раб робко улыбался ему.
— Дорогой, с тобой все в порядке?
Голос был ужасно натянутым, а улыбка фальшивой.
Вмиг все вернулось. Это была Джуди…
— Конечно, милая. Я в порядке. Может, ты подождешь в другом месте, пока эти достойные люди будут задавать мне вопросы?
— Конечно, Ларри.
Она встала и поспешно вышла. Кзанол подождал, пока дверь закроется, и повернулся к остальным.
— Ты, — обратился он к человеку в кресле. Сидевший, очевидно, был здесь за главного, потому что явно был самым старшим. — Зачем понадобилось впутывать в это дело Джуди?
— Я надеялся, это подтолкнет твою память. Помогло?
— Моя память в полном порядке. Я даже помню, что Джуди — разумная женщина, и мысль о том, что я — не Ларри Гринберг, будет для нее большим потрясением. Поэтому я и отослал ее.
— Очень мило с твоей стороны. Ваши женщины не разумны?
— Нет. Должно быть, это очень странно — иметь разумного партнера по ощущениям? — Кзанол мгновенно порылся в воспоминаниях Гринберга, гнусно улыбнулся и вернулся к делу. — Как вам удалось меня захватить?
Старик пожал плечами.
— Очень просто. Мы усыпили тебя звуковым парализатором, потом перевезли машину с помощью автопилота. Мы рисковали только в одном. Если б машина оставалась на ручном управлении… Кстати, меня зовут Гарнер. А это — Масней.
Кзанол принял информацию без комментариев. Масней задумчиво смотрел на Кзанола. Взгляд Маснея очень походил на взгляд, которым юный студент-биолог оценивает законсервированное сердце овцы, прежде чем пройтись по нему скальпелем.
— Гринберг, — сказал он, — зачем ты это сделал?
Кзанол не ответил.
— Джански потерял оба глаза и большую часть лица. Кнадсен будет калекой почти год: ты повредил ему спинной мозг. Вот этой штукой. — Он взял с полки дезинтегратор. — Зачем? Ты что, думал, она сделает тебя повелителем мира? Это глупо. Это всего лишь ручное оружие.
— Это даже не то, — сказал Кзанол. Говорить по-английски оказалось довольно просто. Все, что ему нужно было сделать, это расслабиться. — Это копательный или режущий инструмент, не более того.
Масней вытаращил глаза.
— Гринберг, — прошептал он, как будто ответ напугал его, — кем ты себя считаешь?
Кзанол попытался ответить и чуть не задохнулся.
Чрезмерные разговоры не на пользу человеческим голосовым связкам.
— Не Гринбергом, — выговорил он. — Не… рабом… Не человеком.
— Тогда кем?
Кзанол тряхнул головой, прочищая горло.
— Ладно. Как же работает этот безобидный инструмент?
— Вы нажимаете на кнопку, и луч начинает удалять поверхностный материал.
— Я не это имел в виду.
— О! Ну, он задерживает… заряд на электроне. Я думаю так. Потом что бы ни оказалось в луче, начинает разрываться. Мы используем более мощные для рассекания гор. — Его голос сорвался до шепота. — Использовали… — Кзанол-Гринберг задохнулся и оборвал себя. Масней нахмурился.
Гарнер спросил:
— Как долго ты пробыл под водой?
— Думаю, от одного до двух миллиардов лет. Ваших или моих лет, они не слишком различаются.
— Тогда твоя раса скорее всего вымерла.
— Да.
Кзанол недоверчиво взглянул на свои руки.
— Как… — он прочистил горло, — как, обладая Силой, я попал в это тело? Гринберг думал, что это всего лишь телепатическая машина!
Гарнер кивнул.
— Правильно. И ты был в этом теле, так сказать, все время. Память пришельца наложилась на твой мозг, Гринберг. Ты годами проделывал то же с дельфинами, но это никогда так на тебе не сказывалось. Что с тобой, Гринберг? Приди в себя!
Раб в самодвижущемся кресле и не шевельнулся, чтобы убить себя.
— Ты, — Кзанол-Гринберг сделал паузу, чтобы перевести «белокорм».
— Ты — презренный, гниющий, неполноценный белокорм с дефектными половыми органами. Прекрати говорить мне, кто я! Я знаю, кто я! — Он взглянул на свои руки. В уголках его глаз появились слезы и сбежали по щекам, но лицо оставалось неподвижным, как лицо идиота.
Гарнер прищурился.
— Ты думаешь, что ты, как его там, этот ужас из Открытого космоса? Инопланетный ужас сейчас находится на первом этаже здания и совершенно безобиден. Если бы мы смогли вернуть его в нормальное время, он бы первый назвал тебя самозванцем. Позже я покажу его тебе. Часть того, что ты сказал, правда. Я, конечно, старик. Но что такое… э, белокорм? — Он особо выделил это слово.
Кзанол успокоился.
— Я переведу. Белокорм — это искусственное животное, выведенное тнактипами как кормовое. Белокорм огромный, как динозавр, и гладкий и белый, как шму… Они очень похожи на шму. Мы используем их тело целиком, кроме скелета. Белокормы едят все подряд. По форме они напоминают гусеницу, тянущуюся за листом. Рот находится перед расположенными на животе лапами.
— Все подряд?
Кзанол-Гринберг не слышал его.
— Забавно. Гарнер, ты помнишь фотографии бандерснэтчей, которые прислала вторая экспедиция с Джинкса? Гринберг собирался когда-нибудь прочитать их разум.
— Конечно.
— Бандерснэтчи — это белокормы, — сказал Кзанол-Гринберг. — У них нет разума.
— И я так думал. Но не забывай, сынок, что в их распоряжении были два миллиарда лет, чтобы развить его.
— Им бы это не помогло. Они не могут мутировать. Они так задуманы. Белокорм — это одна большая клетка, с хромосомой длиной в вашу руку и толщиной в ваш палец. Радиация на них не влияет, а первое, что будет повреждено и выведено из строя, это почки.
Кзанол был сбит с толку. Как оценить еще одно совпадение?
— Почему вы вообще решили, что они разумны? — спросил он.
— По одной причине, — мягко сказал Гарнер, — в отчете говорится, что их мозг огромен. Весит, как трехлетний мальчик.
Кзанол-Гринберг рассмеялся.
— Они были так задуманы. Мозг белокорма имеет удивительный вкус, поэтому генетики-тнактипы увеличили его размеры.
— И что?
— А то, что у него извилины, как у человеческого мозга.
"Что ж, так оно и есть. Как у человеческого мозга, и мозга тнактипа, и мозга тринта, по этой причине.
